— Я разговаривал с ним за несколько дней до отъезда сюда, — сказал Михоэлс женщине.

— Я его родная сестра, — представилась женщина, — а кем он работает?

— Директором еврейского издательства, — ответил Михоэлс.

— Значит, богатый человек! — обрадовалась сестра.

Михоэлс улыбнулся, зная, что по американским понятиям наша семья живет чрезмерно скромно, но не стал разочаровывать сестру. Она передала нам через Михоэлса письмо и фотокарточку своей семьи и родных другой сестры. Мы, конечно, не написали им, боялись показать, что имеем родных за границей. Тем не менее отцу, арестованному в 1948 году по делу Еврейского антифашистского комитета, следователь Шишков напомнил об этой связи.

— Значит, у вас в Америке есть родные сестры. Мужья их — торгаши!

— Мужья работают, — ответил отец, — насколько мне известно, один из них аптекарь, другой — мясник. Они — бизнесмены!

— Нет, торгаши! Презренные торгаши! — давя на подсудимого, заключил допрос отца о его родственниках в стране загнивающего империализма следователь Шишков. На этот раз он обошелся без пыток, неоднократно применяемых к отцу, который, несмотря ни на карцер, ни на другие издевательства, вплоть до сдирания ногтей с пальцев, на закручивание в сырую смирительную рубашку, при высыхании доставляющую человеку невыносимые боли, не подписал нужные Шишкову протоколы.

Ни Савелий мне, ни я ему не рассказывали о своих нелегких детских годах, но во многом общность судеб сблизила нас и, конечно, творческая направленность, по всей вероятности не в последнюю очередь возникшая по той же причине.

Повесть Андрея Платонова «Город Градов», ее тональность, юмор и грусть, сдобренные тонкой иронией, подвигли меня на написание первой своей повести: «Горохов — Москва — Горохов». Прочитав ее, Савелий вдруг процитировал мне поразительную по смелости фразу из рассказа Платонова, где герой говорил, что «для того, чтобы перепахать поле, не обязательно знать Карла Маркса». Находясь под впечатлением легковесных ролей, сыгранных Савелием, я удивленно посмотрел на него.

— Ты читал Платонова?!

— А как же! — гордо вскинул подбородок Савелий. — Прочитал все, что пока напечатано!

Юмор — обратная сторона трагедии

Юношеские годы — самые беззаботные в жизни человека, наверное, даже в насквозь идеологизированном обществе, где уничтожались миллионы людей, разбивались семьи, искажались чувства и характеры, и даже любовь оформлялась в виде семейной ячейки.

Младший брат мамы, Павел Соломонович Волчек, был человеком степенным и считал, что Савелию, молодому одинокому парню, пора создавать такую ячейку. Чем мог, он помогал Савелию, и прежде всего упорно лечил его от туберкулеза, заставляя ложкой есть сливочное масло. Савелий особенно не сопротивлялся такому методу лечения, хотя ел масло через силу. Наградой дяде и племяннику было сообщение о том, что племянник снят с учета в районном тубдиспансере.

— Теперь ты должен жениться, — твердо сказал Павел Соломонович, — это будет следующая ступенька в твоей жизни. За тобой должна ухаживать добрая и хозяйственная девушка.

— Где найти такую? — простодушно заметил Савелий. — Кто пойдет за меня, студента?

— Умная девушка — пойдет, — уверенно произнес дядя, видевший его выступление в ЦДДРИ, — у тебя есть хорошая перспектива как у актера.