|
Наконец мы сегодня сжалились над ними и предложили повторить „Снегурочку“, так, запросто, между своими. Они ухватились за это. Васнецов, конечно, тотчас увлекся, и пошла работа, всех актеров собрали… Спиро будет играть царя… а Весну, нечего делать, беру я на себя. Сергей будет Мизгирем…»
31 декабря С. И. Мамонтов — В. Д. Поленову «Хочется написать тебе длинный и подробный ответ, но, сказать по правде, репетиции „Алой розы“, постановка и всякие хозяйственные хлопоты (не говоря уже об железных дорогах, которые все-таки забывать не приходится) настолько абсорбируют меня, что я не найду времени расписать тебе все как следует… Опера наша вышла сверх ожидания так интересна, что можно смело сказать, что в сокровищницу русского творчества поступает новый и небезынтересный вклад, и я хожу по этому случаю именинником…» 1 января 1884. «Особенно сильны и прямо художественны вышли сцены Бьянки с Чудовищем. На роль Чудовища нам Бог послал такого роскошного баритона (М. Д. Малинина — бухгалтера, служившего у Алексеевых. — В. Б.), о каком я и не мечтал — художника в полном смысле. М-м Галенбек в роли Бьянки очень деликатна и изящна и достодолжно увлекается. Сегодня первая оркестровая репетиция — любопытно, что выйдет. Бен-Саида поет твой брат Алексей, донью Хименес — его жена. Васнецов написал для волшебной залы новую декорацию — готика со сводами и разными волшебными страхами, например, на правом кулисе огромная химера держит герб чудовища…» 1 января Е. Г. Мамонтова — Н. В. Поленовой …«Вчера раза три принималась я за письмо к тебе, и все напрасно… Буквально с утра до вечера провозилась с костюмами, а ведь ты знаешь, как это происходит, каждый является со своим требованием, а особенно Спиро, с ним просто беда, но дело у нас идет очень весело, ужасно много комических происшествий, а следовательно и смеху… Что тебе сказать об нашей настоящей жизни?.. После завтрака приезжает Ел. Дм., и у меня в спальной на полу открывается мастерская вплоть до обеда. После обеда одевать актеров и репетиция, до третьего часа и почти положительно каждый день так». 5 января 84. Е. Г. Мамонтова — Н. В. Поленовой «Вчера мне принесли твое письмо в очень критическую минуту, а именно в то время из меня делали Весну для „Снегурочки“… Виктор Михайлович так увлекся постановкой, как только он один и умеет увлекаться, а за собой и нас всех увлек. Бедная „Алая Роза“ отошла для нас даже на второй план. Какого царя Берендея создал Спиро — чудо!..» 9 января Е. Д. Поленова — Н. В. Поленовой «Ну, Наташа, уж и „Роза“ же вышла! Представь себе, идет опера при стечении публики более ста человек — вся музыкальная Москва налицо: и Эрдмансдерфер, и Павловская, и прочие, которую оперу сам композитор слушает в первый раз. Так как она до дня спектакля не была еще вся готова, то не только генеральной репетиции не могли дать, но даже ни на одной не прорепетировали ее всю с начала до конца; поэтому она не только была новинкою для публики и для всех участвующих, но и для самого тревожно дирижировавшего сочинителя. Сегодня утром была у Николая Сергеевича Третьякова… Я спрашиваю его о впечатлении… „Очень, — говорит, — многое мило, интересно, симпатично, но вместе с тем писать оперетку в четыре действия и так, чтобы она шла от восьми часов вечера до двух часов ночи (это правда), согласитесь, это несколько жестоко“. Нельзя было не согласиться. Кроме того, шла она не гладко, сбивались, врали — Савва Иванович и Петр Антонович — безголосые, за них страшно, ждешь каждую минуту, что вот-вот и со скандалом все вдруг станет…» Почему-то биографы Мамонтова оставляют последнее письмо без внимания и пишут об успехе оперы, о единодушном чествовании Саввы Ивановича. |
