Гаррет нервно хихикает. Повисает странная тяжелая тишина.

— Я что-то пропустила? — К нам подходит Эбби и садится рядом с Ником. — Все в порядке?

— Все прекрасно. — Ник бросает на нее взгляд. Щеки у него порозовели.

— Хорошо. — Эбби широко улыбается. На ней не одна, а целая куча ковбойских шляп. — Ну как, ребята, готовы к сегодняшней игре?

Лиа резко встает, задвигает стул и уходит, не говоря ни слова.

* * *

Игра начинается в семь, а парад — в шесть. Через несколько часов после школы я захожу за Ником, и мы вместе едем обратно.

— Мы теперь в черном списке у Лии, — говорю я, когда мы сворачиваем на дорогу к Криквуду. Улица уже заставлена машинами, а значит, на парковке нет мест. Видимо, многие любят футбол.

— Она переживет, — бросает Ник. — Там свободно?

— Нет, там гидрант.

— Черт, ладно. Ужас, сколько народу.

Кажется, Ник в первый раз приехал сюда ради футбольной игры. Я-то уж точно. Ник терпеть не может параллельную парковку, поэтому еще десять минут мы ищем место, чтобы он мог припарковаться задним ходом. В итоге нам приходится идти миллион миль под дождем до школы — ну хоть на что-то сгодились ковбойские шляпы.

Я впервые замечаю софиты на стадионе. Конечно, они всегда тут были, и я наверняка видел их включенными. Но я никогда не замечал, насколько они яркие. Блю они нравятся. Интересно, он уже здесь, в толпе людей, гудящих на трибунах? Мы платим два доллара, получаем свои билеты и присоединяемся к остальным. Оркестр играет удивительно крутой микс из песен Бейонсе и неловко пританцовывает на своей трибуне. И на самом деле, несмотря на дождь и хоумкаминг, я начинаю понимать, почему Блю любит эти матчи. Кажется, будто может произойти что угодно.

— Вот вы где! — восклицает Эбби, подбегая к нам. Она крепко обнимает нас обоих. — А я как раз только что вам написала! Хотите поучаствовать в параде?

Мы с Ником переглядываемся.

— Ну давай, — говорю я.

Ник пожимает плечами.

В итоге мы идем за Эбби на учительскую парковку, где ребята из ученического совета собрались вокруг нашей платформы. Она представляет собой прицеп-площадку с рамой позади и определенно передает дух кантри-музыки. Вся площадка выстлана соломой, сзади уложены тюки сена, а красные банданы, как ленты, обвязаны вокруг рамы. Повсюду гирлянды. Звонкие песни в стиле кантри-поп гремят из чьих-то колонок для айпода.

Эбби, конечно же, в центре внимания. Она проедет на платформе с несколькими чирлидершами в коротких джинсовых юбках и фланелевых рубашках, подвязанных на поясе, чтобы подчеркнуть талию. Несколько парней надели комбинезоны, включая чувака, который сидит у тюков и изображает игру на гитаре. Я усмехаюсь, взглянув на Ника. Ничего не бесит его больше, чем люди, которые притворяются, что играют на гитаре. Особенно если они даже не передвигают пальцы по ладам.

Мэдди из ученического совета выстраивает нас перед платформой, и потом кто-то передает нам соломинки, которые нужно держать в зубах.

— Все должны выкрикивать речовки, — предельно серьезно говорит Мэдди. — Командный дух — самое главное!

— Впрд, одцтый, — бурчу я Нику, и тот прыскает со смеху. Попробуйте скандировать с соломой во рту.

На лице у Мэдди появляется паника.

— О боже, так, ладно. Меняем план. Никаких соломинок. Вытащите их изо рта. Хорошо, молодцы. Просто кричите громче! И улыбайтесь!

Наша платформа движется вокруг парковки и останавливается за рок-н-ролльным монстром, который собрали десятиклассники. Мы идем позади, повторяя за Мэдди, которая выкрикивает приветствия или «Вуху-у-у!», когда становится слишком тихо.