Я услышала, что они вошли в комнату, и перестала притворяться спящей. К моему удивлению, уже был вечер, и солнце катилось к горизонту.

– Попоша, ты проснулась, – растерянно улыбнулся Жак. – Как себя чувствуешь? – он присел на низенькую скамейку возле кровати, на которой я лежала.

– Ужасно, – честно призналась я. Голос все ещё был хриплым. – Где ты был?

– В приюте, – на его лице проскочило едва заметное напряжение. – Попоша, там такое… – он закатил глаза. – Боргем его чуть не разнес, ходят слухи, что даже твою воспитательницу ударил. Он просто вне себя, рвет и мечет, требует найти тебя, всех на уши поставил. Даже личную стражу бургомистра привлек, я видел, как они к нему заходили. Попоша, это ведь он тебя…?

Я просто кивнула.

– Урод, – зло бросил Жак и сжал кулаки. Я смотрела на этого паренька и думала о том, сколько им потребуется времени, чтобы вычислить, что именно он в тот ранний час выезжал из приюта. Его допросят, начнут пытать, пригрозят, что навредят его престарелой матери… И все из за меня. Это чудовище не оставит его в живых после такого.

– Жак, послушай, – тихо произнесла я и сглотнула комок, вставший в горле. – Тебе нельзя больше навещать меня. Если узнают, что ты помог мне бежать, тебе не жить. Он убьет тебя. Ты должен затаиться, должен все отрицать…

– Попоша, все хорошо, – заверил меня он и попытался взять за руку, но я одернула её. – Меня уже допрашивали, я сказал, что ничего не знаю, тебя не видел, и от меня отстали. Не бойся, никто не узнает, где ты. Тебе сейчас нужно вылечиться, нужно лежать и не вставать. Аглая говорит, что повреждения серьезные.

Я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что болит уже не так сильно, даже можно сказать, что боли почти нет. Спасибо этой женщине, у неё просто золотые руки.

– Спасибо тебе за все, – дрогнувшим голосом прошептала я, и Жак тут же обнял меня.

– Я не мог поступить иначе, – погладил меня он. – Мне пора, Попош, – вдруг сказал он и отстранился. – Мама меня ждет.

– Конечно, – кивнула я.

Жак ушел, а я осталась лежать в доме знахарки.

Я выспалась днем, поэтому ночью у меня было время подумать. Аглая – знахарка, легла спать на печи, но мне было неловко оттого, что я занимаю её спальное место. С другой стороны, спать на жестком я бы не смогла – слишком больно.

Как то странно выглядит поведение тех, кто допрашивал Жака. Если меня так тщательно разыскивают, то они не могли не выяснить, что он и его повозка – единственные, кто покидал приют в столь ранний час. Да и о том, что мы с Жаком дружим, знали многие, и их наверняка тоже расспросили обо всем. От пронзившей голову догадки и резко села на постели. А вдруг они поняли, что он помог мне скрыться, но не стали наседать на парня, а решили проследить за ним?! Я бросила взгляд в окно, но никого там не увидела. Жак ушел недавно, почему к нам ещё никто не ворвался, если моя догадка верна? Внезапно на улице раздался треск, как если бы кто то наступил на сухую ветку. Я, наверное, побледнела от страха. Встать и проверить я не решилась, поэтому просто ворочалась несколько часов, прислушиваясь к каждому звуку за пределами дома. К счастью, никто так и не пришел, и под негромкое сопение Аглаи я вновь заснула.

Утром я поделилась с женщиной своими опасениями, и она внимательно выслушала меня, серьезно кивая и хмурясь.