– Ну-ну, голубки, – вступил в игру Фрей, вспомнив о своей роли заботливого братца. – Все обнимашки только после свадьбы! Ми… Милка, помни о чести семьи!

Милка? Что еще за Милка? Это он меня Милкой обозвал? Нет, вообще-то Фрей прав. Не стоит друг друга называть настоящими именами. Не думаю, что по дорогам Прерисии разгуливает много Тамик. Кто знает, что этот самый Дани делал и продолжает делать с Морганом. Вдруг пытает, желая вызнать местонахождение загадочного талисмана? И тогда он рассказал черному дракону о всех своих приключениях, а следовательно, и о нас. Но почему Милка-то? Не имя, а кличка какая-то для коровы!

– Конечно, конечно, Фергюся, – пролепетала я, сделав ударение на последнем слоге и вспомнив, что именно так звали особенно противного друга моего отца – толстого настолько, что я всегда удивлялась, как его еще ноги носят.

Точнее, полностью его звали Фергюссон. Но матушка за глаза его кликала именно так, постоянно придумывая все новые и новые смешные присказки с его именем. «Фергюся украл гуся, Фергюся съел порося, Фергюся рассмешил карася». Ну и так далее.

Фрей недовольно поджал губы, явно обидевшись на меня за такое имечко. И пусть! Первым начал обзываться.

Затем мой взгляд упал на Седрика, который все так же стоял рядом и держал руки на моей талии, словно послушный воспитанник, еще не получивший позволения от учителя танца сменить позицию.

– Ну же, мой любимый Роменцио! – воскликнула я. – Веди меня скорее в сию гостеприимную обитель, пока я окончательно не замерзла.

Брови Седрика сами собой поползли наверх. По всей видимости, такой подлянки он от меня не ожидал. Понятия не имею, почему я назвала его Роменцио. Кажется, когда-то я читала какой-то любовный роман, где главного героя звали именно так. И пусть еще скажет спасибо, что я не обозвала его как-нибудь обидно.

– Да-да, заходите, заходите! – засуетилась служанка, которая наблюдала за этой сценой, самым неприличным образом раскрыв рот. – О лошадях не беспокойтесь. Альр о них позаботится.

Альр? Я нахмурилась было, но почти сразу расслабилась, заметив белобрысого парнишку лет двенадцати в столь огромной куртке, что рукава почти волочились по земле. Наверное, досталась ему в наследство от отца или старшего брата.

Парниша вальяжно кивнул, подтверждая то, что понял свою задачу, и вышел из-за изгороди, где простоял все это время, почти незаметный из-за росшего прямо у калитки куста сирени. Затем его взгляд упал на меня, и мальчик так и замер с поднятой ногой.

– Ну и страхолюдина! – восхищенно пробормотал он, сперва поплевав за плечи.

– Альр! – прикрикнула на него служанка, и ее уши прелестно заалели. – Думай, что говоришь!

– Дык это… – забормотал, извиняясь, парень, но мы его уже не слушали.

Седрик решительно приобнял меня за талию и потащил в трактир, почти беззвучно обронив:

– Сейчас кое-кому придется сильно потрудиться, объясняя мне, почему это я Роменцио.

– Понимаете, моя невеста из семьи, известной своими строгими нравами, – проговорил Седрик, опасаясь лишний раз даже взглянуть в мою сторону.