— Ты получил справки? — спросила Ольга почти шепотом, но в голосе ее прорезалась сталь. — Ты сегодня должен был заехать в милицию за справками! Когда там приемные часы?

— Я заеду завтра, — сказал Дима.

Ольга сжала губы, глаза ее превратились в две маленькие острые щелочки:

— Завтра, дорогуша, уже надо будет заверить копии!

— А копии заверим послезавтра.

— А послезавтра суббота!

— Не психуй, — сказал Дима. — Мы все успеем…

— Мы успеем, — сказала Ольга почти спокойно. — Успеем… Пока я упираюсь рогом с утра до ночи, пока я тащу на себе Жеку… Пока Жека там с ума сходит из-за этой хреновой формы…

— Погоди, да погоди ты… Что с Женькой? Какая форма? Да перестань психовать, мы успеем…

— Успеем! — выкрикнула Ольга. — Пока я вкалываю как лошадь и маюсь с этим его футболом, мы успеем и погулять, и в носу поковырять, и девку привести!

— Ты… — Дима задохнулся.

— Нет, ты. Ты! Ты мужик? Ты баба в штанах, тварь безответственная, бездельник, бездельник! Тебе, дрянь, все принесли на блюдечке, ведут тебя за ручку, вытаскивают из дерьма… Так ты еще… тебе поручили! Ты… пустое место, неудачник, тебе подарок сделали, так ты сраную справку не можешь принести! Ты… Тебе плевать, что происходит с сыном! Тебе плевать… Ты тряпка, пустое место! Ты… Ты…

Ольгины слева еще долго отдавались у Димы в ушах. Даже когда дверь за ней давно закрылась, и каблуки простучали вниз по лестнице.

(…Бегу… Бока ввалились. Нет сил. Хочу есть. Бегу… Уже скоро… Я должен… Машины. Собаки. Неопасно. Глупые. Незлые. На поводках. Я бегу…)

Наконец он оставил машину возле бывшего кинотеатра имени Чапаева, сел на парапет дохлого фонтана возле Дома одежды и стал смотреть в толпу.

Подходили и уходили троллейбусы и «Автосвиты»; переключался светофор, процеживая туда-сюда идущих людей и туда-сюда текущие машины. Рядом с Димой на парапет уселась парочка — по виду студенты; молодые люди почти сразу принялись целоваться.

Дима слепо смотрел на толпу; в горле и в груди застрял будто комок пластилина.

Невероятно толстая толстушка купила три трубочки с кремом и уселась рядом на парапет, счастливая, как Золушка на свадьбе.

«Вы прекрасно выглядите! Где ваши эрогенные зоны?» — интересовался диктор в наушниках.

Ближе к вечеру Дима купил бутылку «Старки» и пошел к дяде Боре.

Возле подъезда стояла «Мазда» соседа с третьего этажа; Диме пришлось оставить «Жигули» в стороне, у площадки для сушки белья. Парусами колыхались чьи-то простыни; Дима терпеть не мог, когда белье вот так бесстыдно вывешивалось на улицу. Сам бы он никогда не стал бы вывешивать простыни, пусть даже очень чистые, на чужое обозрение…

На балконе стоял дядя Боря в одной только белой майке. Смотрел куда-то за гаражи, и лицо у него было мрачнее тучи.

— Дядь Боря!

Сосед увидел Диму. Торопливо поманил пальцем.

Площадка была покрыта асфальтом, ни о какой разметке, разумеется, речь не шла. Ни о каком судействе — тоже…

В ожидании соперников пэтэушники курили на скамейке; к Женькиному удивлению, на них было даже какое-то подобие формы — одинаковые желтые футболки с какой-то картинкой на животе. Картинка изображала, кажется, орла…

— Ну, ща будем вас рвать, — беззлобно пообещал самый маленький из них, конопатый мальчишка лет пятнадцати.

Играть предстояло пять на пять.