Пилот вытер монитор рукавом. Обернулся ко мне:

— Здесь негде сесть, милостивый государь. Позвольте вас отстрелить, ибо другого пути я не вижу.

На мониторе тянулась безрадостная серо-бежевая равнина.

— Отстреливайте, сударь, — печально согласился я.

…Могло быть и хуже.

Скафандр избавил меня от сколько-нибудь серьезной травмы. Я поднялся с четверенек; катер уходил за горизонт, волоча за собой белесый след в зеленоватом небе, а над моей головой таял мой собственный воздушный след — отпечаток короткого неуклюжего полета.

Слежавшаяся пыль. Песок, похожий на пепел, скалы, похожие на несвежий ноздреватый сыр. Камушки — не то черепки глиняного кувшина, не то чешуйки окаменевшей шишки — располагались вдоль силовых линий какого-то местного поля; казалось, терпеливый ребенок трудился здесь, выкладывая «дорожки» из бурых и черных камней.

Я шагнул. Мой башмак нарушил целостность ближайшей цепочки, но стоило оторвать ногу от грунта — и камни заворочались, будто тяжелые насекомые, устраиваясь на новом месте, выстраиваясь заново, и через несколько секунд отпечаток рифленой подошвы оказался естественной деталью ландшафта: камни включили его в свою картину мира…

Щитки скафандра «загорели», фильтруя лучи очень яркого белого солнца. Сильный ветер задувал внешние микрофоны, не давая услышать ничего, кроме унылого завывания на трех нотах. Я огляделся; бесптичье, безлюдье и бестварье от горизонта до горизонта. И не хочется думать о том, что будет, если я не найду вход в Медную Аллею, или они по какой-то причине откажутся меня впустить…

Я взобрался на камень повыше.

Вот она, расщелина, на которую ориентировался пилот. Почти отвесные стены. Лента грузового транспортера. Прозрачная колонна лифта.

А внизу, в тени скал — имение, где я с сегодняшнего дня служу учителем рисования.

Люк открыло служебное устройство. Отступило, приглашая войти; склонило красивую черноволосую голову, не опуская при этом взгляда — холодного взгляда домашней машины, сканирующей чужого:

— Добрый день, тан-Лоуренс. Меня предупредили о вашем приезде. Хозяина нет дома. Тина-Делла ждала вас вчера.

— К сожалению, я задержался. Не мог договориться насчет ка…

И осекся, сообразив, что оправдываюсь.

Устройство выпрямилось; губы его сложились в улыбку:

— Я покажу вам вашу комнату и свяжусь с тина-Деллой. Она придет и встретит вас.

— А тан-Глостер…

— Хозяин вернется к вечеру. Здесь можно снять скафандр. Будьте добры, передайте мне управление вашим багажником — я отведу его наверх и распакую вещи.

Я проводил устройство взглядом, как прежде провожал катер. Оно поднималось по лестнице, и мой багажник — старомодный и громоздкий, на гусеничном ходу — тянулся за ним, будто домашнее животное.

Кожа зудела. Скорее всего, на нервной почве; я обнял себя за плечи.

Огромная гостиная. Высоченный потолок — в колониальном стиле. Смотрите все, как много у нас ресурсов, как много воздуха мы в состоянии очистить, увлажнить и согреть…

Те времена давно прошли. Теперь здесь сумрачно — и довольно-таки холодно.

По потолку метнулась многоногая тень. Я вздрогнул; это был всего лишь робот. При виде меня остановился, оторвал передние лапы от потолка и повис вниз головой, зачем-то демонстрируя мне мохнатый животик с мерцающим на нем протоколом. Спутал меня, что ли, со служебным устройством?

Регулятор обогревателя стоял на отметке «максимум». Я подошел ближе. Экран притягивал и завораживал взгляд; в сочетании огненных пятен виделись смеющиеся человеческие лица, бег облаков, налетающие на берег волны…

Это было самое теплое и самое светлое место во всей комнате.