— Коля, — сказал Тимур, оборачиваясь. — У меня к тебе огромная просьба… Отвези Борьку сам. Мне надо… у меня есть еще одно дело.

В квартире долго никто не отзывался. Тимур позвонил снова. И еще.

Шорох. Свет в дверном глазке. Кто-то смотрит на Тимура с той стороны, из-за двери.

Щелкнул замок. В желтом проеме обнаружился человек в распахнутом халате, всклокоченный, с мятым, как пластилин, розовым лицом:

— Ты знаешь, который час?!

— Полтретьего ночи, — сказал Тимур. — Надо поговорить.

— Ты мне… Ребенка разбудил!

— Надо поговорить, Дегтярев. Пустишь меня — или на лестнице перетопчемся?

О чем-то нервно спросила женщина из глубины квартиры.

— Спи! — крикнул ей Дегтярев. — Спите, все в порядке…

Исподлобья глянул на Тимура:

— Заходи…

У входа Тимур сбросил ботинки. В носках прошел на просторную кухню, присел на самый край клеенчатого диванчика; кухня была аккуратная и яркая. В углу стоял высокий детский стульчик, на вешалке для полотенец висел нарядный фартучек-слюнявчик.

— Тебе выпить? — деловито осведомился Дегтярев. — Оно обычно очень помогает…

— Нет, — Тимур мотнул головой. — Выпить я и сам могу. Мне поговорить.

— Н-ну, — неопределенно протянул Дегтярев, устанавливая на плитке красный пузатый чайник. — Я же тебя предупреждал… правда ведь? Но лежачего не бьют… Чего уж теперь старое поминать… Чем я могу помочь тебе, Тима?

— Ты сказал: «Спектакль хороший, но Кон его не примет».

— Я сказал — «спектакль забавный»…

— Ты сказал: «Не секрет — что нравится Кону». Я-то по простоте душевной думал, что ему нравятся хорошие спектакли…

Дегтярев серьезно кивнул:

— Ты правильно думал.

— Но ты имел в виду что-то другое? Когда говорил…

— Нет, Тима, — чуть преувеличенно удивился Дегтярев. — Я имел в виду именно хорошие спектакли. Профессиональные, серьезные… Не секрет, что Кону нравятся хорошие спектакли.

Тимур помолчал.

— Значит, мой спектакль недостаточно хорош?

Дегтярев поджал губы:

— Тима, я тебя понимаю, все еще очень свежо… Потрясение от провала… Давай сейчас не будем об этом, а? Может быть, через неделю, когда страсти поулягутся…

Тимур сухо усмехнулся:

— Все, кто нуждался сегодня в утешении, уже получили его — из рук медсестры со шприцем… Почему ты заранее знал, что спектакль не понравится Кону?

— Потому что он сырой и беспомощный, — мягко сказал Дегтярев. — Видишь ли, Тима… Кон не в состоянии добавить спектаклю достоинств либо недостатков. Он берет то, что уже имеется — и тактично выделяет, подчеркивает… то, что считает нужным. Это можно сравнить с искусством фотографии — вот женщина средних лет, с помощью света и ракурса можно сделать из нее старуху, а можно — юную красавицу… При этом лицо будет одно и то же — ее лицо. Весь вопрос в том, любят ее или нет…

— Нас не полюбили, — сказал Тимур.

Дегтярев кивнул:

— Все, что ты сегодня видел — реальные недостатки твоего спектакля, Тима. Кон никогда не лжет. Правда, в спектакле были и достоинства — но Кон не счел нужным подчеркивать их…

Дегтярев снял чайник с плиты. Заварил чай прямо в чашке; Тимур смотрел, как набухают, распрямляясь, чаинки в кипятке.