— Сперва выпьем чаю, — сказал он. — Или вы предпочитаете напитки, требующие более долгого времени? Нет? Что ж, прекрасно, чай подан в саду. Пойдемте, ваш велосипед уберут. В такие дни я всегда пью чай под липой у ручья.

Трудно было представить себе место лучше. Летний вечер, аромат огромной тенистой липы, в пяти ярдах от которой журчала прохладная вода. Долгое время оба сидели практически неподвижно. Но около шести мистер Ричардз выпрямился, вытряхнул трубку и предложил:

— Знаете, по-моему, неплохо бы прогуляться — вы не возражаете? Отлично, тогда предлагаю пройтись по парку и подняться на холм, откуда видны все окрестности. Возьмем с собой карту, я покажу, что здесь есть. Можем прихватить велосипед, или отправимся на машине — все зависит от того, нравятся ли вам тренировки. Если вы готовы, то идем; тогда без труда вернемся к восьми.

— Я готов. Только возьму трость; и еще: не найдется ли у вас бинокля? Неделю назад я одолжил свой знакомому, а он взял и уехал из Лондона неизвестно куда, прихватив его с собой.

Мистер Ричардз задумался.

— Да, — сказал он, — бинокль есть, но я им никогда не пользуюсь и не знаю, подойдет ли он вам. Он совсем старый и весит раза в два больше, чем те, которые делают сейчас. Пожалуйста, берите, но <style name="1">я</style> его не понесу. Кстати, что вы желаете выпить после, ужина?

Попытка заверить, что это не имеет значения, была отвергнута; они пришли к согласию на пути к холлу, где мистер Фаншоу нашел свою трость, а мистер Ричардз, задумчиво покусывая губу, приблизился к столу, достал из ящика ключ, направился через зал к филенчатому шкафу, открыл его, взял с полки коробку и поставил ее на стол.

— Бинокль внутри, — произнес он, — правда, чтобы открыть, нужно знать какую-то хитрость, но я ее забыл. Попытайтесь сами.

Мистер Фаншоу попытался. Замочной скважины не было, зато коробка была крепкая, тяжелая и гладкая: ясно, что прежде чем ее открывать, надо было надавить на какую-то деталь. «Надо проверить углы, подумал он. И, поднося большой палец к губам после попытки нажать на один из нижних углов, добавил: — До чего же острые».

— Что-то не так? — спросил сквайр.

— Поцарапался о ваш несчастный ларец Борджиа, будь он неладен, — ответил Фаншоу.

Сквайр усмехнулся без всякого сочувствия.

— Зато вы его открыли, — сказал он.

— Зато открыл! Что ж, ради такого дела капли крови не жалко; а вот и бинокль. Да, как вы и говорили,<style name="1"> тяжеловат</style>, но думаю, я смогу его понести.

— Готовы? — спросил сквайр. — Тогда в путь: пройдем через сад.

Сказано — сделано; они оказались в парке, который неуклонно поднимался к вершине холма, возвышавшегося над окрестностями, — Фаншоу заметил его, когда ехал в поезде. За холмом виднелся еще более широкий отрог. По пути сквайр, знаток земляных работ, указывал на места, где видел или интуитивно угадывал следы военных укреплений.

— А это, — произнес он, останавливаясь на относительно плоской лужайке., окруженной высоким кольцом деревьев, — римская вилла Бакстера.

— Бакстера? — переспросил Фаншоу.

— Забыл, вы же его не знаете. Это был старик, от которого мне и достался бинокль. Кажется, он сам его сделал. Он был часовщиком, жил внизу, в деревне, обожал всякие древности.