В следующий момент четвёртый особист рванул к Саньку и в последний момент успел удержать его руку. Но Санёк не оценил жеста своего коллеги. И сразу же попытался ударить его другой рукой. И снова ему не удалось нанести удар. Вторую руку успел схватить тот, кому предназначался первый удар.

— Да я вас обоих удавлю! — залился криком Санёк, пытаясь вырваться. Но, отдать должное его коллегам, те держали его довольно крепко. — Урою, козлы! Девчонка моя!

Представление «Милаха» для всех нас устроила великолепное. Но воздух всё же заканчивался. И вот она, потратив остатки сил, не выдержала и свалилась на пол. И там судорожно начала кривляться, пытаясь вздохнуть. А Санёк после этого резко перестал вырываться из хватки своих коллег и с недоумением уставился на «Милаху». Даже боюсь представить, какой диссонанс творится у него в голове.

За Марией на пол отправилась и Анна. Видно было, что «Кулак» тоже был на грани, но он продолжал упрямо стоять на своих двоих.

Я понимал, что тоже долго не продержусь. Ещё немного и сам свалюсь. Но я должен был довести начатое до конца. Потому ещё сильнее сдавил шею лейтенанта. Причём мой нажим был на самой грани. Добавь я ещё чуток сил и шея особиста бы хрустнула. Последний же бился изо всех сил, пытаясь высвободиться. Он упорно не хотел сделать того, ради чего я всё это затеял. Но в итоге инстинкт самосохранения взял над ним верх и он щёлкнул пальцами.

После щелчка у всех в баре сразу же появился доступ к воздуху. По всему залу прокатились громкие вдохи людей, у которых снова появилась возможность дышать.

Набрав полную грудь воздуха, я ослабил хватку, давая возможность вздохнуть и особисту.

— Слышь, ты, пёс! — буквально зарычал Борис, поднимаясь на ноги. — Я тебе сейчас… — затем последовал отборный поток ненормативных слов, среди которых я, как всегда, узнал несколько новых.

— Ну что, мальчики, ещё подраться хотите? — произнесла «Милаха», подмигнув растерянной троице особистов. Санёк к этому моменту уже успел прийти в себя и с опаской поглядывал на девушку. У бедолаги аж пот на лбу проступил.

— Поднимайся, — я окончательно освободил горло лейтенанта, а затем, схватив его за шкирку энерго-рукой, поднял на ноги. — И проваливай отсюда.

— Ты зарвался, Ларионов, — прошипел особист, поправляя свой китель. — Вы, — начал он показывать на всех пальцем. — Вас всех. Всех под трибунал отправлю. Я это так просто не оставлю.

— Конечно не оставишь, — прогремел «Порох». — Иди пожалуйся Кудрину. Скажи, что плохие мальчики тебя обидели. Он оценит.

— Вы не понимаете, — заверещал лейтенант, а затем показал рукой на «Милаху», Анну и «Кулака». — Они опасны. Их срочно нужно…

— Мы все здесь очень опасны, — не дал я договорить особисту. — А ты, лейтенант, воюешь не в ту сторону.

— Что ж, Ларионов, — от злости у лейтенанта даже виски запульсировали. — Ты добился своего. Мы уйдём. Но, обещаю тебе, скоро вернёмся. И возьмём под стражу не троих, как хотели, а четверых. Знаешь, кто будет четвёртым?

— Догадываюсь, — ответил я. Нетрудно было понять, что особист имел виду меня.

— Жди, Ларионов, — прорычал лейтенант, а затем развёрнулся и направился к выходу. — Уходим, ребят, — скомандовал он другим особистам.

— А с этими что делать? — спросил один из них, кивая на подозреваемых.

— А сами не поняли что ли? — огрызнулся лейтенант. — Снимите наручники с них. Пусть остаются. Но ненадолго…

— Я буду скучать, мальчишки, — решила «Милаха» подразнить особистов, когда те уже были у выхода.