Жазиков. Человек сейчас вернется…

Блинов. Такой завелся проклятый сосед… отставной майор какой-то… говорит мне: межа! межевых признаков не оказывается. Какие тут признаки, говорю я, что за признаки? (Жазиков слушает с подобострастным вниманием.) Владение мое — ведь мое владенье? ведь мое? а он-то, проклятый, своих-то, своих-то и высылает и высылает. Ну, мой староста, разумеется, за свое, — господское, говорит, не тронь. А они его и того, да ведь как! А? расправляться? Сами расправляться вздумали? Запахивать? Да еще и драться? Нет, мол, врете! Я, знаешь, сам и нагрянул! Ну, они сперва того, знаешь, на попятный двор. Только смотрю: едет верхом да в шапке приказчик, — говорит: не извольте, того, забижать; я его, того, в зубы. Те за того, те за того, и пошли и пошли. А сосед-то, проклятый, в суд, да просьбу. Побои, говорит, учинил, да и землю заграбил. — Ах, он проклятый! заграбил — а? свое добро заграбил? Каково? Наехали голубчики; ну, того, понятые, туда-сюда — заварил кашу, проклятый! Он жалобу, и я жалобу; вышла резолюция, и в мою пользу, кажись, вышла; да Пафнутьев, подлец, подгадил. Я, того, бух просьбу в губернское; а он, проклятый, в кибитку, да сюда и прикатил. Нет, брат, того, врешь, я и сам не промах, взял да поехал. Ведь этакой проклятый сосед завелся!

Жазиков. Скажите! какая неприятность!

Блинов. Уж такая задача вышла. Ну, а ты что? здоров?

Жазиков. Слава богу, Василий Васильевич, слава богу, не могу пожаловаться.

Блинов. А в театр ездишь?

Жазиков. Езжу, как же. Довольно часто.

Блинов. Слышь, отвези-ко меня в театр!

Жазиков. С большим удовольствием, Василий Васильевич, с особым удовольствием.

Блинов. Трагедью, того, мне трагедью подавай. Да, знаешь, русскую какую-нибудь, покрутей, знаешь, покрутей.

Жазиков. Извольте, Василий Васильевич, с удовольствием.

Блинов. А где ты сегодня обедаешь?

Жазиков. Я, дядюшка? где вам угодно.

Блинов. Повези-ка ты меня в трактир, да в хороший, знаешь. Я, брат, люблю того… (Смеется.) Да нет ли чего закусить у тебя? а?

Жазиков. Я, право, в отчаянии…

Блинов (пристально взглянув на него). Послушай-ка, Тимоша…

Жазиков. Что прикажете?

Блинов. Есть у тебя деньги?

Жазиков. Есть, есть… деньги у меня есть.

Блинов. Ну, а я думал, что ты — того. Как же это у тебя и закусить-то нечего? а?

Жазиков. Так, как-то не случилось, да притом и человека дома нету… понять не могу, куда он девался!

Блинов. Придет… А ты скоро обедаешь, что ли?

Жазиков. А что-с?

Блинов. Да меня, того, порядком разбирает. Так ты трагедью-то мне покажи. Каратыгина мне покажи, слышишь?

Жазиков. Непременно-с.

Блинов. Ну, что ж? одевайся, — пойдем обедать.

Жазиков. Извольте, Василий Васильевич, сейчас.

Блинов. Тимоша! а Тимоша!

Жазиков. Что прикажете?

Блинов. У вас тут, говорят, мамзели стоя на лошадях ездят… правда?

Жазиков. А!.. Это в цирке… как же, ездят.

Блинов. Так-таки и ездят? и хорошенькие?

Жазиков. Да, хорошенькие.

Блинов. Чай, толстые?

Жазиков. Ну, не очень.

Блинов. Будто? А всё-таки покажи мне их.

Жазиков. Извольте, извольте-с… (Раздается звонок.)

Блинов. Это что?

Жазиков (с замешательством). Это ко мне… (Идет в переднюю и отворяет дверь; слышен его голос: «А, войдите»).

(Входит человек со свитком в руке.)

Жазиков. Что, вы из литографии, кажется?

Человек. Точно так-с; принес картины-с.

Жазиков. Какие картины?

Человек. А которые вы изволили вчера отобрать.

Жазиков. Ах, да! а счет принесли?

Человек. Принес.

Жазиков (берет счет и отходит к окну).