Пожалуй, единственным, но зато существенным плюсом этой драматической ситуации является то, что сокровищницы девичьей любви наполняются вновь даже быстрее, чем трюмы тонущего «Титаника». Как мудро заметил другой русский классик – Антон Сергеевич Макаренко: «Хорошо, что сердца Марусь устроены по принципу взаимозаменяемости частей. Пройдет два месяца, вывинтит Маруся износившийся ржавый образ Пети и, прочистив сердце керосином надежды, завинтит новую блестящую деталь – образ Панаса…»

По статистике, за три-четыре года каждая влюбчивая Маруся успевает более или менее контактно примерить к резьбе своего сердца от трех до семи «блестящих деталей». Но практически все они сдаются в металлолом не позднее утра после выпускного бала.

Любовь в аудитории

Возраст: 17–22. Джульетта благополучно пережила всех лже-Ромео и вырвалась из более или менее тихой гавани отчего дома на штормовой простор большой жизни. Физически и духовно она уже по-настоящему взрослая, но женским опытом, коварством, расчетливостью и кокетством не вооружена, а потому легко уязвима.

Любовь всегда, любовь везде…

Помните строки великого поэта и роскошного мужчины Владимира Владимировича?

Стоп, стоп, не путайте, я сказала – поэта!

Владимир Владимирович Маяковский, формулируя свою жизненную позицию, написал:

Поскольку мы, женщины, и солнце – это практически одно и то же (не зря ведь каждую первую персональный любящий мужчина называет «солнце мое»), прекрасный поэтический девиз мы легко адаптируем, слегка изменив:

Любить всегда, любить везде, до дней последних донца!

Следуя по прямой к своему вечному тридцатилетию, женщина на ходу бронирует свое сердце, попутно выпиливая в стальной кирасе ма-а-аленькую дверцу, которую в любой момент может приоткрыть со своей стороны.

А поскольку уважающая себя прекрасная дама официально никогда не переступает порог тридцатилетия, «любовь всегда, любовь везде» – это наш формат до гробовой доски.

Элина

Любовь – это наркотик. Поначалу возникает эйфория, легкость, чувство полного растворения. На следующий день тебе хочется еще.

Этот наркотик мы познаем с детства! Как только мы его попробовали на вкус, у нас возникает желание употреблять его постоянно.

Моей первой любовью был первоклашка Стасик, блондин с голубыми глазами и невероятно кривыми зубами, которые были видны только тогда, когда он улыбался или рычал от боли. А поскольку улыбался и рычал он нечасто, то и зубы я заметила не сразу, а когда заметила, было уже поздно: любовь бушевала вовсю.

Первого сентября затертого года я стояла на первой в своей жизни школьной линейке и… увидела его. Сердце застучало, как испуганный дятел, кровь зашумела в голове, словно Ниагарский водопад, и все – я влюбилась навеки! Правда, вечность закончилась недели через две – вместе с началом похолодания и с первым уроком чтения. Помню, как нас по алфавиту вызывала учительница и засекала время, за которое мы должны были прочитать четыре или пять коротких предложений. Меня-то дома научили читать еще в три года, поэтому букварь для меня был делом чепуховым, и я ждала своей очереди прочитать пару строчек с огромным нетерпением, потому как читать обожала (кстати, обожаю и сейчас, только к этой любви еще и любовь к писательству добавилась). А Стасик, по всей видимости, не располагал обширной библиотекой и родителями, желающими повысить скорость чтения своего чада, поэтому читал медленно и по слогам.

– Ма… – большая пауза, – ма… – еще одна большая пауза, – мы… – рекламная пауза в пять минут, – ла… – фермата, – ра… – звонок на перемену, – му! – с восторгом выпалил Стасик, перекрикивая звонок и… моя любовь улетучилась вместе с этим восклицанием, причем навсегда.