Ника Ёрш. Счастье оптом
Когда так много позади Всего, в особенности — горя, Поддержки чьей-нибудь не жди, Сядь в поезд, высадись у моря. И. Бродский
Вместо предисловия
— Артём, медленно положи солонку и отойди от стола, — устало проговорила я, продолжая сидеть на полу и чистить картошку. — Он не положил, — сообщила Аринка. — Мам, скажи ему. — Артём… — Мой тяжёлый взгляд даже начальника пугал. Но не младшего сына четырех лет от роду. Этот был непрошибаем и нагл. В отца. — Мам, он сейчас такое натворит! — в голосе шестилетней Аринки послышалось самое настоящее предвкушение. — Дети, — завела новую пластинку я, — дайте мне закончить с картошкой. Поиграйте в своей комнате. Мимо меня, прямо в мусорное ведро, пролетела солонка. — Ой, — посетовал Артём, сползая с табурета и усаживаясь напротив с ангельским личиком. — Мама, помочь? — Нет. — Я же говорила, — Арина хмыкнула. — Он просыпал соль! Натворил! Поставить его в угол? — Нет, — меланхолично отозвалась я, напоминая себе, что кричать — не педагогично. Даже если очень хочется. — Просто уйдите с моих глаз на пять минут. Пожалуйста. — Спасибо, — отозвался улыбчивый Тёма. Я закатила глаза, тяжело вздохнула и приготовилась повысить голос. Детей как ветром сдуло. — Что, получили? — услышала свою старшую, Варю. — Хватит маму доставать, лучше игрушки соберите… Я вытянула вперёд ногу и толкнула ею дверь, отгораживая себя от любимых отпрысков хоть ненадолго. Дочистив картошку, помыла ее и закинула вариться. Потом несколько минут искала солонку, пока не вспомнила, что она в мусорном ведре… — Мам! — Арина ворвалась в кухню с протянутой рукой: — Звонят. Это папа? Я забрала телефон, глянула на дисплей и покачала головой. — А кто? Кто? — Сгинь! — рявкнула негромко, но внушительно. Усевшись на край стула, ответила звонившей подруге: — Мать-мегера у аппарата. — Привет, Маргоша! — радостно раздалось с той стороны. — Как ты? — Нормально, — соврала, запястьем убирая челку с глаз и прислушиваясь к детским крикам из комнаты. Что-то с грохотом упало. — Готовлю. — Твой не объявлялся? — продолжила расспросы Вика. — Вчера заходил, — я сделала паузу, вздохнула. — Сказал, что не передумал. Вещи забрал. — Вот!.. — Дальше следовал набор нецензурных выражений, который уже озвучивала моя мама часом раньше. — Полностью согласна, — подвела я итог всему сказанному в конце. — Так что, теперь у нас разные дорожки. — Он у своей пассии живет? — Понятия не имею. — А третий суд когда? — не унималась Вика. — Через две недели. — Передумает! — постановила подруга. — Вот помяни мое слово. Сейчас погуляет, а потом прибежит и скажет, что любит-сил нет. Умолять еще будет, чтобы назад приняла и обслуживала. Та малолетка только и может, что… — Не знаю, — перебила я, равнодушно пожимая плечами. Два раза до этого именно я просила у судьи отсрочки. Все мечтала, что он одумается. Похоже, зря. |
