— Придется смириться с этим, хочешь ты того или нет.

С этими словами Лукас открыл дверцу холодильника. Не найдя на ближних полках необходимого, он поискал в глубине, пока наконец не нашел то, что нужно.

Возмутительно: он роется в ее холодильнике, даже не спросив разрешения!

— Как ты смеешь врываться в чужую квартиру и так запросто командовать!

— Ну уж ничего не поделаешь.

— Что же, будьте как дома у меня на кухне, — саркастично процедила она, с ненавистью глядя на него.

— У тебя есть красное вино?

— Я не пью.

Взгляд его голубых глаз чуть не пронзил ее.

— А в прессе говорят наоборот.

Краска залила ее лицо и шею. Да уж, те помпезные вечеринки, которые она устраивала в течение последних лет, были известны далеко за пределами родного города. Правда теперь вынужденное одиночество лишило ее удовольствия веселиться.

— Все это время я таким образом пыталась забыть своего погибшего мужа и ребенка.

— Хочешь сказать, что все эти одиннадцать лет ты горевала?! — Недоверие его было искренним.

Она расправила плечи и фыркнула:

— Ну что ты. У меня были дела и поважнее.

Надя не собиралась говорить ему всю правду. Между тем он взял кастрюлю, поставил ее на плиту и включил конфорку. Пока вода закипала, он поискал в шкафчиках нужные продукты, нашел соль и оливковое масло, сразу же отмерив на глаз нужное количество.

Надя, недоверчиво следившая за его манипуляциями, схватила поваренную книгу и быстро пробежала глазами рекомендации к рецепту.

— Откуда ты знаешь, сколько надо масла?

— Ты забыла, что я вырос в бедной семье и мне частенько приходилось помогать по хозяйству. В том числе и готовить.

Да… Разве можно забыть о том, как тепло и трогательно относились друг к другу в семье Стоунов! Надя всегда с горечью сравнила ее со своими домочадцами, между которыми царили холод и сдержанность. Из-за отца она так и не стала своей в семье Лукаса.

Впрочем, оба они негодяи.

— Как поживают твои?

— Отлично, — он подошел к столу, на котором лежала разделочная доска и приготовленный для орехов острый нож. Он ловко вскрыл пакет, высыпал ядра на белую поверхность и короткими точными движениями начал крошить их. Она невольно залюбовалась его работой и с досадой поймала себя на мысли, что так же красиво, как он, сделать это не смогла бы.

— Наверняка они думают обо мне черт-те что, — печально проговорила Надя.

— Они изменят свое мнение, когда я им все расскажу, — ободряюще улыбнулся он.

А она-то еще недоумевала, почему же после несчастного случая Стоуны не звонили ей и не заходили! Оказалось — все проще некуда. Если ей и хотелось изменить их мнение относительно ее, то Лукас тут ни при чем. Придет время, и она, наконец, вышвырнет его из своей жизни. Но они — другое дело.

Лукас продолжал терпеливо возиться с орехами.

— Эй, ты не взвесил их! Откуда ты знаешь, сколько нужно?

— Опыт богатый.

Да, так было всегда. Когда они только встретились, у него уже было гораздо больше опыта, чем у нее. И этот контраст между его простой, но в принципе трудной жизнью, и ее — богемной зачаровывал и интриговал Надю.

Впрочем, нет в нем ничего необычного. И нечего забивать себе голову разными глупостями.

— А что было с тобой после аварии? После того, как ты выздоровел?

— Твой отец устроил меня в Денверский реабилитационный центр. Мы переехали туда всей семьей, а он перевел средства на мой счет. Пока я был прикован к инвалидному креслу, то все свое время тратил на обучение. Мы с сестрами успешно поступили в колледжи из-за хорошей успеваемости платили гораздо меньше других студентов.