— Нинуша, сядь!

Ой-ой-ой! Я забыла про свое волшебство!

Я наклоняю голову, чтобы Эллочка не увидела, не услышала и не узнала мою тайну, и тихо-тихо, про себя, говорю: «Нинуша, сядь!» Потом смотрю на Эллочку, она смотрит на меня, и я говорю — мне даже кажется, что немножко похоже на Мамочку говорю:

— Ну ведь можно… «договориться»!

— Договориться?! — У Эллочки глаза стали тонкие-тонкие.

— Нам с тобой договориться? О чём?

Я не знаю, с чего начать, ну вот я скажу: «Я хочу, чтобы всё было по-другому» — и что будет? И вообще, я не знаю, что такое — «договориться».

— Эллочка, — говорит Мамочка, она уже перестала смеяться, — как ты считаешь, вот танк, корабль, пушка — они настоящие, с ними можно воевать?

— Ну, Мамочка, — возмущается Эллочка, — конечно, они ненастоящие! Это игрушки!

— А где они у вас ночуют? — спрашивает Мамочка.

— За шкафом, — говорю я, — там у нас все игрушки ночуют.

— Там, по-моему, очень мало места, — говорит Мамочка, — значит, все игрушки лежат друг на друге?

— Да, — говорю я, — это «навалка».

— Вот и прекрасно, — радуется Мамочка, — значит, они и днём могут немножко полежать на боку. Эллочка, как ты думаешь?

— Пусть лежат! — Эллочка пожимает плечами и закидывает голову.

— Я пошла. — Мамочка машет нам рукой и выходит из комнаты.

Я кладу пушку, корабль и танк на бок — смотрю на них, а Эллочка берёт книгу на колени.

Думаю: надо у Мамочки спросить, что такое «договориться»?

Как хорошо — у меня теперь тоже есть свое волшебство. Но волшебство трудное!

«Маленька девочка»

Я сижу на своей кровати и смотрю книжку «День малютки». Там красивые картинки, и книжка хорошая, только эти малютки очень рано ложатся спать. Их укладывают в шесть часов! Хорошо, что нас так рано не укладывают. Всё остальное мне очень нравится. Некоторые места я немножко читаю, потому что знаю буквы и умею складывать слоги. Слышу что-то непонятное! Встаю с кровати и выбегаю в коридор, а там на корзинке для сапожных щёток, под вешалкой, сидит Анночка, куклу качает и поёт. Она очень хорошо поёт, но песню эту я не знаю и не понимаю слова.

— Что это за песня? — спрашиваю.

— Моя, — говорит Анночка.

— Как это — твоя? — Я удивляюсь и не понимаю.

— Я её придумала, — объясняет Анночка. И поёт:

— Очень хорошая песня, — говорю я. — Очень!

Бегу в столовую, там Мамочка с Эллочкой что-то смотрят. Я кричу:

— Анночка песню придумала!

Мамочка с Эллочкой идут в коридор, а там уже Бабуся стоит. Анночка заканчивает «водички дать» и начинает сначала:

— «Умрёт и зарежет» — какая глупость! — говорит Эллочка и делает совсем кривую голову. — И всего три ноты!

— Нот вообще всего семь, — говорит Мамочка, — а Анночке два года! Анночка, мне понравилась твоя песня, — говорит Мамочка.

Бабуся складывает руки на груди и говорит:

— Деточка, деточка милая, какую песню чудесную ты сочинила!

Мамочка с Эллочкой уходят в столовую. Анночка немножко улыбается, но, по-моему, она улыбается не нам, а неизвестно кому.