На все призывы адвокатов, знакомых, родственников и иных доброхотов к этим людям договориться, смягчить противоборствующие позиции распавшаяся чета была непреклонна – война, и только война!

И это пример конкуренции. Если кому-то покажется, что пример слишком частный и приземленный, я готов в качестве иллюстраций к конкурентному взаимодействию приводить глобальную «холодную войну», участники которой не собирались мириться, ибо принципиально не сходились в идеологических вопросах, «Варфоломеевскую ночь», когда католики истребляли гугенотов до последнего человека, научное противостояние «селекционеров» и «генетиков» в советском сельском хозяйстве… Несть числа этим примерам и иллюстрациям. Их объединяет главное: во всех подобных случаях сильный торжествует, а слабый погибает, уступая победителю все, что было дорого и важно.

Существует мнение, что конкуренция заложена в саму природу человека и настолько распространена, что сама мысль отказаться от нее утопична.

Как будто справедливое и объективное мнение. Но вот вопрос: а что делать с теми, кто проиграл? Куда девать слабых? И об этот вопрос разбивается вся кажущаяся объективность апологетики конкурентной борьбы.

Нет, правда, куда? Что делать с теми, кто, не выдержав конкуренции, оказался на обочине истории, был вытеснен из экономических отношений, потерял статус субъекта в социуме? Уничтожать физически, массово сжигать в крематориях концлагерей, изгонять за пределы ойкумены? – Но в двадцать перовом веке это, слава Богу, невозможно. Или слишком трудоемко и рискованно, чтобы приобрести массовый характер.

Поэтому в мире конкуренции (а он широк и включает в себя страны, народы, корпорации и так далее) сегодня договорились проигравших «слабаков» кормить. За счет победителей, конечно же.

В результате, социальная напряженность растет. Те, кто считают себя успешными и конкурентоспособными, тяготятся обязанностью поддерживать жизнь неудачников. Протестуют против этой сомнительной для них привилегии, кто как может. В свою очередь, проигравшие переживают витальную, экзистенциальную катастрофу. Становятся безвозвратно несчастными.

И это что, непременная цена общественного развития? Его единственный путь?! – Страшно, если большинство людей разделяет эту точку зрения.

При любом раскладе конкуренция все разрушает. Победители и проигравшие никогда уже не смогут наладить продуктивное взаимодействие.

•

Более того, если кто-то изначально предлагает вам конкурентные отношения, значит, он и не собирается конструктивно сотрудничать с вами. Он намерен вас в конце концов сожрать.

•

С течением времени, если конкуренцию не остановить, она оставит на плаву лишь нескольких особо зубастых игроков в каждом социально-экономическом сегменте. Остальные миллиарды людей окажутся в ауте. Если это не антиутопия, не конец мира, то что? В разделе «О политике» мы еще обсудим – ни больше ни меньше – современное состояние социума, основные социальные тренды и возможности лучшего будущего для всех нас. А что? И замахнемся!

Но пока поговорим об избегании. Эта стилистика предполагает не только уклонение от взаимодействия с другими участниками конфликта (увидел кредитора – перешел на противоположный тротуар и спрятался в подворотне), но и отрицание самого наличия конфликта.

Помню, как некая возрастная женщина пожаловалась мне на то, что ее невестка, жена сына, устроила истерику «по пустяшному поводу». Всего-то ничего: бабушка купила себе и единственной внучке футболки одного цвета. Когда родители девочки вернулись домой с работы, они застали обеих женщин – юную и пожилую – одинаково одетыми.