Я смотрю на мерцающие огни на площади перед собором и наконец понимаю, почему Роза так упорно продолжала верить в проклятие семейства Фонтана. Это служило для нее оправданием. Пока миф о несчастливых младших дочерях был жив, Роза могла говорить себе, что в судьбе Поппи виновато проклятие, а сама она тут ни при чем.

– И я совсем не обрадовалась, когда спустя годы секрет Розы вышел наружу. Джозефина заболела, и Альберто велели сдать для дочери кровь. – Поппи качает головой. – Если бы он согласился сделать анализ, когда я его об этом просила, то узнал бы, что, поскольку и у него, и у Розы положительный резус, у них никак не мог родиться ребенок с отрицательным резусом. Альберто скончался вскоре после смерти Джозефины, но он успел попросить у меня прощения. Думаю, бедняга умер от разбитого сердца.

– Господи, он, наверное, чувствовал себя жертвой предательства!

– Ага, – кивает Люси. – Закон бумеранга: вспомни, как он в свое время отказался поверить Поппи.

– Таким образом ты получила доказательства, – говорю я Поппи.

– Да, но у меня нет желания ими воспользоваться. Роза – несчастная женщина. Она потеряла дочь и мужа. Я не стану настраивать против нее всю семью. – Поппи смотрит мне в глаза. – И тебя, Эмилия, прошу о том же.

Я опускаю глаза:

– Я уже все ей высказала. Пожалуйста, не сердись!

Поппи берет меня за руку:

– Конечно, солнышко. Но прошу тебя, обещай мне, что, пока Роза жива, больше никто из родных об этом не узнает.

Моя прекрасная благородная бабушка до сих пор защищает свою сестру.

Поппи достает из конверта фотографию и бережно, как очень хрупкую и ценную реликвию, кладет ее на стол:

– Мое любимое фото.

Это старый пожелтевший снимок, сделанный «Поляроидом». Я сразу узнаю наш старый коричневый диван. На диване – молодая брюнетка в каком-то жутком свитере с подплечниками печально смотрит на младенца, которого держит на руках. Она такая милая… и хрупкая. Я смеюсь сквозь слезы и провожу пальцем по ее лицу.

– Мама…

– Господи Иисусе! – вдруг восклицает кузина. – Поппи, да вы с Эмилией прямо одно лицо!

Я смотрю на женщину сорока с чем-то лет, которая сидит рядом с мамой. Стройная, темноволосая и темноглазая. Она держит на коленях двухлетнюю Дарию, одной рукой обнимает свою дочь Иоганну-Джозефину и улыбается в объектив.

– Так вот оно что, – говорю я, а сама глаз не могу отвести от молодой бабушки. – Теперь я понимаю, почему Роза никогда меня не любила. – А ведь я и впрямь невероятно похожа на эту храбрую и самоотверженную, мудрую и прекрасную женщину, которая дала жизнь моей маме. – Все очень просто: глядя на меня, Роза видела тебя, Поппи. Я не давала ей забыть правду.

Глава 56

Эмилия

Одиннадцать месяцев спустя.

Треспиано

Яркое солнце. Я прикрываю ладонью глаза. Теплый бриз ласкает кожу. Вдыхаю ароматы роз и шалфея. В увитой плющом беседке под пурпурной бугенвиллеей сидят Люси и София. Я смотрю на них, и мое сердце наполняется любовью. София уткнулась носом в айпад, а кузина устроилась за маленьким металлическим столиком, положив ноги на стул напротив, и любуется виноградниками.

Подхожу к ним по выложенной каменными плитками дорожке. Люси, увидев меня, улыбается. Она загорела под тосканским солнцем, волосы коротко подстрижены и взлохмачены.

– Ну наконец-то! – радуется Люси. – Хоть будет с кем поговорить. А то эта красавица, – она показывает большим пальцем на Софию, – никак не оторвется от твоего романа.