— Как угодно. — Капитан забрал у меня табличку. — Вы освобождаетесь из-под стражи, но только условно. О деталях можете спросить у него. — Он показал на ремень выданных мне штанов.

Я задрал рубашку и посмотрел. Раньше я даже не заметил, что в ремень что-то вшито, до того мал был этот прибор. Его выходы замаскировали под заклепки.

— Проводите мар Харджера, сержант, — приказал капитан.

— Вот так просто? — сказал я.

— А вы что думали, вам здесь приз дадут?

На улице было темно. Я спросил пояс, который час, и он ответил безжизненным, бесполым голосом:

— Девятнадцать сорок пять по местному времени. Стало быть, я пробыл без сознания — и под арестом — часов семь. Повинуясь инстинкту, я попросил назвать дату.

— Пятница, 4 апреля 2092 года.

Пятница. Я пробыл в отключке сутки плюс еще семь часов.

Прямо рядом с легавкой, само собой, была станция Слипстрима. Мне посчастливилось найти отдельную кабину. Я опустил свое измученное тело в мягкое кресло. С Элинор через новый пояс я не хотел связываться и велел доставить меня домой.

— Адрес, пожалуйста, — сказал пояс.

— Башня Уильямса, дурак, — рявкнул я.

— Город и штат, пожалуйста.

Я слишком устал, чтобы с ним препираться.

— Блумингтон!

— Блумингтон в Калифорнии, Айдахо, Иллинойсе, Индиане, Айове, Канзасе, Кентукки, Мэриленде, Миннесоте, Небраске, Нью-Йорке…

— Стой! Погоди! Где я сейчас, мать твою?

— Это Западный региональный отдел Внутреннего Корпуса, Прово, штат Юта.

Как мне недоставало моего Генри. Он бы мигом отвез меня домой. Он бы обо мне позаботился.

— Блумингтон в Индиане, — промямлил я.

Двери закрылись, путевые огни зажглись, кабина поехала к пусковому пандусу. Миновав местную сеть, мы спустились ниже, к внутриконтинентальным трубам.

— Поездка до башни Уильямса в Блумингтоне, штат Индиана, займет один час пятьдесят пять минут, — сообщил пояс. Кабину запустили в Слипстрим, меня прижало к сиденью. Генри знал бы, как мне паршиво, и направил бы кабину к длинному пандусу. Хорошо, что в квартире у меня есть запасной Генри-пояс и наша разлука будет недолгой. А через пару недель, когда мне станет получше, я восстановлю органическую связь с ним.

Я хотел поспать, но меня тошнило, голова шла кругом, и глаза приходилось держать открытыми.

После десяти вечера я прибыл под башню Уильямса. Жильцы и их гости, запрудившие станцию, таращились на меня — мой арест для них определенно не был секретом. Они должны были видеть в сети, как это произошло. Знали, как я струхнул, когда саван полз по мне вверх.

Я быстро пошел к лифтам, глядя прямо перед собой, снова занял пустую кабину и почувствовал облегчение, когда двери закрылись. Но что-то было не так: лифт не трогался с места.

— Назовите этаж, пожалуйста, — проблеял пояс.

— А чтоб тебя! — заорал я. — Мать твою так-разэдак! Вызови Генри, мою систему в Чикаго! Подключи его ко всем твоим долбаным функциям, слышишь?

— Разумеется, мар. Какой у Генри код доступа?

— Код? — Я не знал его кода. Последние восемьдесят лет все пароли, годовщины, дни рождения и тому подобное держал в памяти Генри. — Короче, вези меня наверх. Останавливайся на каждом этаже выше двухсотого. Нет, стой! Открой двери! — Мне вдруг приспичило отлить. Я не надеялся, что дотерплю до квартиры, особенно в скоростном лифте.

У лифтов собралась очередь, и люди наверняка слышали, как я ору. Я растолкал их, потный, с приклеенной к лицу улыбкой, и ринулся в общественный туалет.