— Садитесь, пожалуйста, — предложил Мэннинг.

Пройдя по мягкому ковру через желто-голубую гостиную, он опустился на стул под лампой для чтения. Дизайнер, обставлявший эту комнату, снабдил ее весьма причудливой мебелью.

Сай сел неподалеку от Боба Мэннинга. Г. М. разместил свои телеса в бесформенном кресле. Джин и Дейвис уселись на краю дивана; на другом краю, возле лампы, поместилась Кристал, дабы свет подчеркивал белизну ее кожи на лице и в глубоком вырезе черного с серебром платья.

— Нет, — остановил ее Мэннинг, когда она протянула руку к шнуру звонка. — Не зови Стаффи. На какое-то время мы обойдемся без коктейлей и канапе.

Сай Нортон, вспомнив, о чем они говорили в машине, почувствовал себя не в своей тарелке.

— Я обращаюсь к троим моим детям, — продолжал Мэннинг. — Конечно, я предпочел бы сделать это приватно, однако есть причина, о которой я умолчу, но по которой нам понадобятся свидетели. — Он соединил кончики пальцев и произнес тоном судьи в кресле: — Я спрашиваю вас троих. Считаете ли вы, что я всегда был достаточно хорошим отцом?

Вопрос, вызвал у Сая Нортона желание спрятаться от смущения под стул. Такой же эффект он произвел на остальных, за исключением сэра Генри Мерривейла.

Дождь барабанил по окнам.

— Ну разумеется! — воскликнула Кристал, широко открыв удивленные глаза.

— Д-да, — неуверенно промолвила Джин и отвернулась.

Боб Мэннинг сидел неподвижно, уставясь в пол.

— Конечно, папа, — пробормотал он с явным усилием. — Ты был великолепным.

— Еще один вопрос, — снова заговорил Мэннинг. — Сколько раз вы слышали об идеальном браке?

— Ох, папа! — воскликнула Джин. — Ты опять о Роберте Браунинге и Элизабет Барретт?

В глазах Мэннинга мелькнули искорки.

— Ты абсолютно права, — ответил он. — Я мог бы упомянуть Браунинга и Элизабет Барретт. Но сначала я скажу о другом. Вы трое были достаточно любезны, — легкая улыбка внезапно исчезла, — выразив ваше мнение обо мне. Теперь позвольте сообщить, что я думал о вас. — Мэннинг сделал паузу. — Когда вы родились, я не любил вас, а временами ненавидел. После смерти вашей матери мне понадобились годы, чтобы хотя бы немного привязаться к вам.

Шокированное молчание было подобно щелканью бича.

— Вам когда-нибудь приходило в голову, — продолжал Мэннинг, — что даже по-настоящему идеальный брак может быть не испорченным, но сильно пострадавшим от навязчивых созданий, именуемых детьми? Безусловно, не приходило! Сентиментальность нашего времени не позволяет подобных мыслей.

В браке, который я имею в виду, муж и жена являются абсолютно всем друг для друга. Больше никто им не нужен. Если они нуждаются в детях, дабы «связать их воедино», значит, они никогда не были по-настоящему счастливы — в отличие от вашей матери и меня.

Послышался звон, когда Кристал опрокинула стакан для коктейля.

— Моя мать… — начала она. Мэннинг поднял руку.

— Твоя мать чувствовала то же, что и я, — устало произнес он. — Но она была добросовестной и потому оставалась хорошей матерью до самой… — Мэннинг посмотрел на Г. М., словно собираясь дать ему объяснения. — Все произошло почти восемнадцать лет назад. Мы плыли по реке на пароходе, радуясь, что наконец остались вдвоем. Но котел взорвался, и большинство пассажиров, включая мою жену, утонули.