Тусоваться с Дарреном было здорово, мы много смеялись, и я отвлекалась от мыслей о Джейдене и угрызений совести. Правда, по прошествии полугода отчетливо поняла, что просто трачу время. Его влюбленности я не разделяла и вряд ли когда-либо смогла бы разделить: чувства к Хантеру продолжали жить в моем сердце. Даррен был совершенно на него не похож. И смеялся иначе. Я постоянно представляла на его месте Джейдена и в конце концов в мае решила порвать с Дарреном. Так было лучше для всех. Просто он этого пока не понял.

– Даррен, – твердо говорю, кивая на парочку посетителей, вставшую за ним в очередь, и виновато морщу лоб. – Давай в другой раз, а то люди ждут.

Его плечи опускаются, с губ сходит ухмылка, он вздыхает и отступает. Выдаю ребятам обувь, краем глаза удрученно замечаю, что Даррен дожидается в сторонке. Когда они уходят, я даже не успеваю стереть с лица дежурную улыбку, как он подскакивает и говорит с решительным запалом:

– Кенз, серьезно, я скучаю, черт побери!

Потом опускает голову и шепчет, уставившись на мои руки:

– Мы были счастливы вместе. Ты же помнишь.

Я пожимаю плечами. Да, были, но далеко не всегда. Порой он становился чересчур приставучим и навязчивым, так что в конце концов мое терпение лопнуло. Времени на него тратить больше не хотелось, сердце мое было занято, так что се ля ви.

– Даррен, мне очень жаль.

Он с тихим стоном вздыхает, проводит рукой по волосам и на шаг отступает. После кулачной драки, случившейся несколько лет назад, у него осталась легкая горбинка на носу. Раньше она казалась мне ужасно милой.

– Я не сдамся, – глухо говорит он, перегибается через стойку и, пристально глядя мне в глаза, замирает в паре сантиметров у моего лица. Затем натянуто улыбается, разворачивается и уходит.

И его упорство меня несказанно печалит…

Глава 4

– Кензи, окажи мне услугу.

Почти полдвенадцатого ночи, я валяюсь на кровати, лежа на животе перед ноутбуком. На мне спортивные штаны и майка, волосы собраны в пучок, который небрежно свесился набок. Но догадываюсь, что для исполнения маминой просьбы мне придется сменить наряд, накраситься и напрячь все свои актерские способности.

– Видишь ли… – бормочет она, потирая висок. – Хочу попросить тебя сходить в магазин.

Ну, вот, приплыли. Так и знала, что именно за этим и постучалась. Не отправься папа на срочный вызов по ремонту сантехники, она бы не решилась меня попросить. Постыдилась бы его осуждающих взглядов. А сейчас осмелела.

– Мам… – тихо начинаю я и осекаюсь, взглядом умоляя не заставлять меня снова идти на это.

Хочу отказаться, не идти у нее на поводу… Но она моя мать, и я знаю, что у меня не хватит духа препираться.

– Кензи, пожалуйста, – умоляет она.

Ее глаза и надломленный голос пробуждают во мне чувство вины, как будто я не вправе ей отказать.

И потому не спорю, закрываю ноутбук, распускаю волосы и достаю из шкафа джинсы. Потому что не могу сказать «нет».

Мама медленно отворяет дверь нараспашку и наконец заходит в комнату. На ее раскрасневшемся лице отражается облегчение и благодарность. Она дает мне двадцать баксов, водительское удостоверение и ключи от машины. В воздухе появляется винный запах.

– Что-нибудь недорогое, – добавляет она, и от этого становится еще хуже.

Отвожу взгляд и молчу. Боюсь, если открою рот, мое разочарование превратится в агрессию, и тогда у матери неприятно искривится лицо, а в глазах появится отчаяние. Не хочу видеть ее такой. Поэтому ничего не говорю и понятия не имею, как повлиять на ситуацию.

Безмолвно начинаю одеваться, натягиваю джинсы. Мама уходит из комнаты, а потом приносит мне одну из своих блузок.