— Так и не поняли, почему боли вернулись?

Демос перебрался из кресла на стоявшую подле камина кушетку и приготовил одеяло: от этого снадобья его всегда знобило.

— Мы с Витторией пришли к выводу, что мигрени связаны с моим даром. Вероятно, когда дар начал проявляться, но я не давал ему выхода, мигрени служили своего рода сигналом. Где тонко, там и рвется. Будь я более расположен к другому недугу, дар бы усилил его. А легкие мигрени у меня бывали с детства.

Ихраз подал готовое питье господину. Тот выпил пойло залпом, традиционно поморщился — вкус и правда был скверным — и откинулся на спинку кушетки, не выпуская пустой стакан из рук. Энниец закутал его ноги в одеяло.

— Но если ваше предположение верно… Господин, с тех пор как вы начали давать волю дару, боли почти отступили.

Демос медленно кивнул.

— Именно это меня сейчас и тревожит. Что-то изменилось во мне самом, а я не знаю, что. Быть может, ничего серьезного…

— В колдовстве несерьезно не бывает, — резче, чем хотел, ответил Ихраз. — Простите мою дерзость.

— Нет, ты скорее прав. — Император задумчиво уставился на пасть камина. Красные волны катались по еще жарким углям. Энниец подбросил пару поленьев и раздул огонь. — Меня это беспокоит сильнее, чем я показываю.

— Есть предположения?

Ихраз не рассчитывал на честный ответ. В конце концов, их связывали не только дружба, но и давнее предательство. Демос давно не напоминал слуге о содеянном, а тот старался не давать поводов для ворошения прошлого. И все же понимал, что больше не мог рассчитывать на полную откровенность господина.

— Не знаю, Ихраз, — устало произнес император. Лекарство начинало действовать. — Я не Магус, не колдун. Просто ношу в своей крови дар и стараюсь обращаться с ним так, чтобы не погубить окружающих. Но в последнее время справляться с этим тяжеловато. Только не говори Виттории — она места себе не найдет.

— Не скажу. И все же… Если все настолько тяжело, быть может, стоит обратиться к тем, кто знает?

Демос чуть повернул голову и покосился на эннийца:

— К Магуссерии? В момент, когда я укрываю у себя Десарию? Она же для них лакомый кусочек. Магистрат только и ждет возможности вернуть девчонку домой на юг. Мне бы не хотелось подпускать их близко.

— Еще раз простите мою дерзость, господин, но на одной чаще весов всего лишь наследница некогда могущественного иноземного Дома, пусть и ваша родственница. Но на другой — вы. Император. Хранитель порядка в империи. И с учетом возможного будущего…

— Я понял, — отрезал господин. — Ты говоришь правильные вещи. Но моя совесть не может с ними примириться.

— Все еще не могу взять в толк, как политика ее не убила.

— О, моя совесть практически бессмертна, — улыбнулся император. — Знал бы ты, какие у нее зубы!

Ихраз не смог сдержать ответной улыбки. Пожалуй, именно поэтому он и остался во дворце. Потому и служил этому человеку. Даже надев императорский венец, Демос Первый остался Демосом Деватоном. Человек — отдельно, корона — отдельно.

— Мысль здравая, но давай подождем, — тихо подытожил господин. Веки смыкались, дыхание стало тяжелее. Лекарство начало действовать в полную мощь. — Попробую справиться сам. А там посмотрим.

Ихраз кивнул, даже зная, что господин этого не видел, и сел на скамеечку для ног — разгоревшийся камин приятно грел спину.

Что бы ни было дальше, он будет рядом. Он поклялся исполнить долг и защитить господина любой ценой.

Ради Лахель. Она бы одобрила.

1.3 Эллисдор

Альдор окинул долгим взглядом рабочий кабинет канцелярии.