- Что случилось? - спросил я. - Разве мопсы тоже испытывают осеннюю депрессию?

    - Мопсы - не знаю.

    - Но ты мопс.

    - Только внешне, Браул. Я сто раз тебе говорил…

    - Да, ты чародей. Ты выбрал мой дом в качестве убежища, чтобы скрыться от тиранического режима, который свирепствует в твоих родных пенатах. Но, хоть убей, я до сих пор ничего не понимаю.

    Квирсел скосил на меня свои громадные глаза. Очень знакомый взгляд. Удачно копирует те, что бросает на меня моя троюродная сестра Гермиона Скоппендэйл.

    - В том твоя беда, Браул, - качнул головой Квирсел. - Ты ничего не понимаешь. Ты живешь в мире слишком сложном и противоречивом, чтобы дать ему самостоятельно правильную оценку.

    Я фыркнул, выстреливая изо рта кусочком колбасы. Квирсел проследил его полет до того места, где намечалась посадка, то есть до края стола.

    - Я и не стремлюсь. Жизнь так часто била меня по голове, что я давно бросил попытки привести весь этот хаос к общему знаменателю. Да и зачем?

    - И правда…

    - Но какая муха тебя укусила, Квирсел? Большую часть времени ты бодр и весел, бегаешь по дому или по заднему двору по своим собачьим надобностям. Или торчишь в библиотеке, постигая различные мудрости. А сегодня я тебя не узнаю!

    - Это называется ностальгия, - сказал мопс.

    - Что «это»?

    - То состояние, в котором я пребываю.

    - Ностальгия… если я правильно понял, тебя снедает тоска?

    - Тоска.

    - По дому?

    - Надо же, с первого раза догадался, - сказал Квирсел краем рта.

    - Давно не получал вестей?

    - Я их не получал ни разу с той поры, как поселился здесь.

    В наступившей тишине я нарочно громыхал ложечкой в чашке с чаем. Продолжения, как всегда, не последовало. Вот и поговори с таким балдахином.

    - Ну, - сказал я, заметив, что чародей вновь уставился в пространство глазами-плошками, - может, теперь наконец расскажешь подробности?

    - Нет.

    Это «нет», короткое и ясное, я слышал уже, наверное, миллион раз.

    - И спрашивать «почему?» не имеет смысла?

    - Не имеет! - Тон мопса был ледяным. Ну, этот скажет - как отрежет.

    - Ладно! - Я махнул рукой, не желая портить себе радужного настроения.

    Чародей пыхтел, высунув розовый язык, но я не обращал на него внимания, продолжая расправляться с завтраком.

    Изо дня в день мы перетираем одно и то же: я пытаюсь выудить из него что-нибудь интересное, а мопс упирается. С мертвой точки дело до сих пор не сдвинулось, и я сильно подозреваю, что Квирселу, по существу, и сказать-то нечего, а все его многозначительные фырканья и вздохи - лишь способ поддерживать интерес к своей персоне. Так и живем. Устраиваем перепалки на философские темы, в которых я неизменно проигрываю, и вместе ставим магические опыты у меня в лаборатории. А еще ходим на прогулки, где я изображаю хозяина милого песика, а он - самого милого песика. В общем, худо-бедно находим компромисс.

    Не имею понятия, что именно привлекло в моем доме Квирсела, ведь в Мигонии можно найти места куда лучше и собеседников куда умнее, но факт остается фактом. Этот доморощенный политический беженец, похоже, обосновался здесь надолго. В целом я не возражаю, с ним как-то веселее.