Это определенно было чем-то новым. Даркен Рал был раньше самым могущественным человеком на земле. Неужели в его, Обы, венах течет кровь благородных Ралов. От этого предположения у него закружилась голова. Если ведьма говорит правду…

— Моя мать должна была остаться в Народном Дворце, если она зачала сына от Даркена Рала.

— Но ты не истинный наследник, обладающий даром.

— И все же, если я его сын…

Невзирая на боль, она сумела изобразить на физиономии улыбку, которая говорила, что он для нее — не больше чем грязь.

— Ты не имеешь дара. Такие, как ты, были для него мусором. Он их всех безжалостно уничтожал, когда обнаруживал. Он бы замучил вас с матерью до смерти, если бы узнал о тебе. Как только твоей матери это стало ясно, она убежала.

Оба был потрясен. В голове его царил полный сумбур. Он подтянул к себе колдунью.

— Даркен Рал был могущественным чародеем. Если сказанное тобой — правда, он, в таком случае, должен был преследовать нас. — Оба опять шмякнул ее о шкаф. — Он бы преследовал меня. — Оба встряхнул ее, пытаясь получить ответ. — Он бы преследовал.

— Он и преследовал… Просто он не мог видеть дыры в мире.

Глаза колдуньи почти выкатились из орбит. Из правого уха сочилась кровь. Ее хрупкое тело не могло противостоять силе Обы.

— Что? — Оба решил, что Латея заговаривается.

— Только Алтея может…

Она действительно начала болтать ерунду. Оба раздумывал, что из сказанного ею могло быть правдой. Ее голова запрокинулась.

— Мне следовало… спасти нас всех… когда у меня был шанс… Алтея заблуждалась…

Он встряхнул колдунью, пытаясь заставить сказать больше. Красная слизь запузырилась из ее носа. Несмотря на понукания и удары, несмотря на то, что он тряс ее, Латея не произнесла больше ни одного слова. Он поднял ее, от его тяжелого, горячего дыхания колыхались пряди жидких старушечьих волос, он заглядывал в ее опустевшие глаза.

Он узнал от нее все, что мог.

Он вспомнил жгучие порошки, которые ему приходилось пить; вспомнил зелья, которые она для него составляла; вспомнил дни, проведенные в загоне; вспомнил, когда его выворачивало наизнанку…

И взвыл, поднимая костлявую женщину над головой.

А потом, рыча от ярости, саданул ее о стену.

Вопли Латеи были как хворост для костра его мести. Он просто упивался ее беспомощностью и мучениями.

Он поднял колдунью с пола и швырнул на стол, сломав и стол, и ее кости. С каждым ударом она становилась все более вялой и все более окровавленной. А потом и вовсе лишилась чувств.

Но ярость Обы только начинала разгораться.

Глава 10

Дженнсен не хотела возвращаться в таверну, но было темно и холодно и не оставалось ничего иного. Латея не пожелала отвечать на вопросы, и Дженнсен потеряла всякое присутствие духа.

— Что будем делать завтра? — спросил Себастьян.

— Завтра?

— Ну, вы все еще не против, чтобы я помог вам бежать из Д’Хары, как просила ваша матушка?

Дженнсен и сама не знала, что делать. Обдумав слова Латеи, она теперь была совсем не уверена, что необходимо бежать. Они двигались по сухому снегу все дальше и дальше, и девушка рассеянно посматривала вверх, в темное ночное небо.

— Если бы мы побывали в Народном Дворце, у меня могли бы появиться какие-то идеи, — сказала она, размышляя вслух. — А кроме того, есть надежда, что Алтея мне поможет.

Конечно, идти в Народный Дворец было очень и очень опасно.