Изменить размер шрифта - +
 – Разве вежливость запрещает консультироваться с коллегами? Какая польза учить перевертышей на археологов, если вы так опасаетесь задеть их чувства, что не можете получить от них сведений об их собственном народе?

– Вообще-то я обсуждала эту находку с доктором Гуукаминааном.

Расположение кладбища и плотность захоронений явились для него неожиданностью, как мне показалось, но он не выразил никакого удивления по поводу захоронения частей тела вместо цельных трупов. Он дал мне понять, что это не слишком отличается от современных похоронных обычаев пьюриваров. Тогда у нас не было времени входить в подробности, и мы оставили эту ему. А теперь…

Ее лицо снова приняло беспомощный, растерянный вид человека перед лицом насильственной смерти, который приобретало всякий раз, когда речь заходила об убийстве Гуукаминаана.

"Это не слишком отличается от современных похоронных обычаев /ln`(« `.», – повторил про себя Валентин.

Он подумал о расчлененном теле Гуукаминаана, разбросанном по жертвенной платформе, о голове, унесенной в подземелье под Седьмой пирамидой и аккуратно помещенной в одну из ниш святилища.

В этом жутком акте сквозило нечто столь чуждое, что Валентин снова пришел к необъяснимому и неприятному, но неизбежному выводу, который напрашивался с первых же минут его прибытия сюда. Убийца археолога-метаморфа – тоже метаморф. Как сразу отметил Насимонте, в этом кровавом преступлении просматривался ритуальный аспект, носивший все признаки деяния метаморфов.

Но это по-прежнему не имело смысла. Валентин не мог поверить, чтобы старика убил кто-то из его соплеменников.

– Каким он был, Гуукаминаан? – спросил понтифик Магадоне Самбису. – Я не был с ним знаком. Не грешил ли он вспыльчивостью? Сварливостью?

– Ни в коей мере. Он был славный, добрый. Блестящий ученый. Здесь нет никого, будь то люди или пьюривары, кто не любил бы его и не восхищался им.

– Но один, по крайней мере, нашелся, – ехидно вставил Насимонте. Эту идею стоило исследовать, и Валентин спросил:

– А не было ли у вас какого-нибудь научного соперничества? Спора о том, кому принадлежит то или иное открытие, жарких дискуссий на предмет какой-то теории?

Магадоне Самбиса посмотрела на понтифика, как на безумного.

– Вы полагаете, что мы способны убить друг друга из-за таких вещей, ваше величество?

– Признаю, что сказал глупость, – улыбнулся Валентин. – Ну хорошо: предположим, что Гуукаминаан во время раскопок нашел какой-то ценный предмет, какое-то сокровище, способное принести большие деньги на рынке древностей. Не могло ли это стать причиной для убийства?

Снова непонимающий взгляд.

– Во время раскопок, ваше величество, мы находим статуэтки из песчаника и кирпичи с надписями, а не золотые тиары или изумруды величиной с яйцо гихорны. Все, что можно было украсть отсюда, украдено давным-давно. И про давать свои находки мы склонны не более, чем… чем убивать друг друга.

Все находки делятся поровну между университетским музеем в Аркилоне и пьюриварским хранилищем в Иллиривойне. Во всяком случае… но нет, это даже обсуждать не стоит. Совершенно абсурдная мысль. – Внезапно она вспыхнула. – Простите меня, ваше величество, я не хотела проявить неуважения.

Валентин отмахнулся.

– Я просто пытаюсь нащупать какой-нибудь правдоподобный мотив преступления. Надо же с чего-то начать.

– Я дам вам этот мотив, – внезапно сказал Тунигорн. Его лицо, обычно открытое и дружелюбное, исказила хмурая гримаса, и тяжелые брови сошлись в сплошную черную линию. – Нельзя забывать, что над этим местом тяготеет проклятие. Вы это знаете не хуже меня. Проклятие.

Быстрый переход