— Ну и что вы хотите здесь найти? — спросила она.

— Тебя можно нарядить гондольером, — ответила Жаклин, взяв в руки соломенную шляпу с ярко-красной лентой, ниспадающей на спину. — Синие брюки у тебя есть, так что к этой шляпе надо прикупить еще только белый джемпер в красную полоску.

— Ладно. Мне все равно. А вам что мы купим? Вы можете быть Девой Марией. — Джин показала на прилавок с тканями. — Десять ярдов вон той голубой...

— Эту роль я исполняла в четвертом классе, на Рождество. Боюсь, теперь она мне не подойдет.

— Может быть, леди Годиву? Жалко же не обыграть ваши волосы. Или Рапунцель из сказок братьев Гримм?

— Да, досадно, — с грустью проговорила Жаклин, — досадно, что с распушенными волосами позволено ходить только святым, персонажам сказок да героям фильма «Волосы». Ладно, черт с ним! Купим марлю, и я смастерю тогу или какой-нибудь ее женский вариант. Наверно, у Лиз найдутся книги, по которым можно сообразить, как это сварганить.

Книги нашлись, но по ним удалось лишь представить желаемый наряд в законченном виде, поэтому, когда подруги добились, наконец, чтобы палла, то есть женский эквивалент тоги, смотрелась на Жаклин пристойно, обе совершенно обессилели от смеха. Получилось, однако, очень эффектно, и корона медно-красных волос Жаклин придавала ей царственный вид. Но, пока они гадали, какой римской императрицей ей стоит назваться, раздался звонок. Прибыли первые гости.

Их было трое. Сковилы явились en famille — всей семьей. Профессор, не снимая плаща, сконфуженно попросил, чтобы ему показали, где бы он мог переодеться. Когда он появился снова, Энди, поймав взгляд Джин, выразительно ей подмигнул. Как он и предсказывал, Сковил был в костюме египетского фараона. Широкий, отделанный блестками ворот открывал его мощную грудь и плечи, а подобие короткой туники позволяло полюбоваться ногами, пусть довольно волосатыми, но зато не тощими и не кривыми.

Энн и Энди были теми, в честь кого их назвали, — известными веселыми куклами-близнецами. Джин подумала, что, когда они шли сюда, их костюмы наверняка привлекали всеобщее внимание, хотя в Риме ко всему привыкли. Энди-то на это, конечно, было наплевать, но Джин недоумевала, как ему удалось уговорить Энн появиться на улице с размалеванным, как у куклы, лицом!

— С нашими-то волосами что мы еще могли придумать? — воскликнул Энди, взъерошив рыжую шевелюру сестры. — Нам ведь и парики не потребовались.

Вскоре вся семерка была в сборе. Они весело рассматривали костюмы друг друга. Майкл последовал ехидному совету Энди буквально — щетина у него всегда была густая, и, не побрившись, он приобрел отчаянно запущенный вид. В руках он держал полупустой кувшин с вином и, по-видимому, полагал, что добавлять к этому образу нечего.

Хосе нарядился Монтесумой, на голове у него красовался убор из поддельных перьев, и он наотрез отказывался рассказать, где раздобыл такой роскошный костюм. Тед выпросил у приятеля, имевшего любительскую коллекцию театральных костюмов, лосины и камзол, что подало ему мысль назваться Кортесом. Одолжив у девушек карандаш для бровей, он нарисовал себе черные испанские усы и пошел гулять по квартире под руку с вождем ацтеков.

Джин предвидела, что Дейна явится последней, и опасалась, что ее костюм будет эфемерным и сексуально-вызывающим. Но чего Джин никак не ожидала, так это того, что Дейна придет не одна, а с кавалером.

— Я была уверена, что вы не будете возражать, — проворковала она, с торжеством глядя на Жаклин. — Тем более, что вы все знакомы с Джованни!

Разумеется, она оделась Клеопатрой, а в роли Марка Антония при ней состоял лейтенант ди Кавалло.

При его появлении собравшиеся несколько помрачнели.