Вверх по течению ручья посмотрел. Показалось или действительно солнечный лучик отразился от линз бинокля?

Откуда ни возьмись, набежала целая свора злобных собак, значит, деревня где-то рядом. Псы бежали следом за машиной, надсадно лаяли, так и норовили укусить за колёса.

Обезьян с интересом покосился на собак:

— Гляди-ка, какие упитанные, прям поросята!

Он резко вывернул руль, раздался громкий визг покрышек, через несколько секунд — собачий визг.

— Что это ещё за фокусы? — рассердился Ник.

— Так ты же своим солдатам запретил охотиться, — невинными глазами посмотрел на него проводник. — А те семеро чалдонишек уже три месяца мясца не видели, пусть уж порадуются, бродяги.

Вышли из кабины, в десяти метрах, в луже крови, лежали две задавленные собаки.

Обезьян подхватил с земли собачьи тушки, передал их сонной Айне, выглянувшей из-под брезента кузова.

Наконец, и в Пыжму въехали: покосившиеся избушки, два серых барака, один из которых сельпо, с десяток чукотских яранг.

Затормозили, чуть не доехав до магазина, не торопясь, с чувством собственного достоинства, вылезли из машины, размяли затёкшие поясницы.

Возле закрытой двери сельпо скромно тёрлись неприметные личности: чукчи разного пола и возраста, несколько откровенных бичей, трое рыбаков в потрёпанных зюйдвестках.

— В чём дело, товарищи? Почему это двери закрыты? — вежливо поинтересовался Ник.

— Так это, обед у них, кушают, — откликнулся один из рыбаков.

Сизый достал из заранее расстегнутой кобуры браунинг, щёлкнул предохранителем:

— НКВД Советского Союза! Даю ровно одну минуту на эвакуацию! Потом начинаю стрелять на поражение! Шементом у меня, собаки Павлова, так вас всех — во все места!

Народ, даже не оглядываясь, разбежался в разные стороны секунд за десять.

Обезьян постучал в двери, пророкотал добрейшим басом:

— Лидочка Николаевна, открывай! Это я, Леонид, шофёр Петра Петровича! Открывай, ласточка наша!

Через десять секунд обитая железом дверь приоткрылась, из образовавшей щели выглянул подозрительный карий глаз.

— А это кто ещё с тобой? — поинтересовался недоверчивый голос.

— Так солдатики же, выпить, понятное дело, хотят!

— Мы взрывчатку, сахар, патроны и тушёнку на Холодный привезли, — козырнул глазу и голосу Ник. — Обратно, в Анадырь, только завтра выезжаем. Вот, думали попариться сегодня в баньке — с устатку, выпить немного. Не сомневайтесь, у нас и деньги имеются, — старательно потряс перед щелью толстой пачкой с купюрами.

Очевидно, последний аргумент оказался решающим, в щели мелькнула пухлая рука, послышался звук вынимаемой из гнезда цепочечной заклёпки, дверь широко распахнулась.

— Проходите, раз приехали, — нелюбезно пригласила пухлая низенькая тётка, облачённая в мятый тёмно-синий халат. Тут же насторожилась: — А куда это все остальные подевались?

— Так нам конкуренты и на фиг не нужны, мы покупатели солидные, оптовые! — совершенно серьёзно заверил директрису Сизый.

Оригинальностью внутренности магазина не отличались: обшарпанный прилавок с лежащими на нём деревянными счётами и стоящим пузатым графином с водой, стеллажи с пакетами, банками и бутылками, на стене — портрет Сталина и толстый настенный календарь.

Ник потянул носом: пахло очень хорошим табаком, точно — не махоркой и не самосадом.

На голове у дородной начальницы размещалась интересная кепочка: прямо бейсболка, по козырьку которой шли совершенно иностранные буковки.