– Леша, что случилось? – удивленно спросила Вера. – Ты сегодня очень поздно.

Дед молча поднял глаза и как-то вымученно улыбнулся:

– Обманули меня сегодня, Вера, понимаешь?

– Кто обманул? – Ксения с Ольгой подошли к деду.

– Знал бы кто… – развел руками Алексей.

– Где же ты был, Леша? – Вера внимательно посмотрела на мужа.

– Обокрали меня, девки, кошелек вытащили из кармана, – горько усмехнулся мгновенно постаревший учитель. – Понимаете? Какой-то подлец решил, что может вот так залезть своей грязной рукой в мой карман и взять мою вещь. И все это сойдет ему с рук!

– И что ты сделал? – осторожно спросила Ксения.

– В милицию пошел. Рассказал все… а они… А, – безнадежно махнул рукой Алексей.

– Эх, дед, – покачала головой Вера, – наивный ты человек. Неужели ты думаешь, что милиция будет заниматься каждым украденным кошельком?

– Деда, а денег там много было? – осторожно спросила Ольга.

– Да ну! Малость… Да не это важно, важно, что они взяли безнаказанно мою вещь. Я бы им задал только один вопрос. На каком основании, кто дал им право…

– Ну раз денег там было мало, то… может, плюнуть, чего так переживать, – тихо произнесла Ольга.

– Не понимаешь ты, внучка, не понимаешь. Сегодня они в мой карман залезают, а завтра в дом мой войдут… Честное слово, как будто в душу плюнули. Мне не денег жалко, заработаю, в конце концов, мне от несправедливости тошно.

– А в милиции тебе что сказали? – сочувственно произнесла Ксения.

– Сначала даже разговаривать не хотели. Отмахивались. А потом все же протокол составили.

– Что толку от этого протокола! – расстроенно сказала Ксения.

– Вот и я о том же!

– Бесполезно все это, Леша, – произнесла Вера, – милиция твою душу не очистит. У них и так дел по горло.

– Противно мне, так противно…

До этого случая Ольга не припоминала, чтобы дед когда-нибудь болел или жаловался на что-то, а тут то простуда, то сердце пошаливает. Как-то сразу заметнее стали морщинки на лице, откуда-то появилась небывалая раньше сутулость, хромота стала особенно заметней. Женщины видели, что с Алексеем Владленовичем происходит что-то страшное, но каждый понимал, что ничем помочь не может. Здесь были бесполезны уговоры, попытки разогнать угрюмость, все было бессмысленно. Казалось, будто сломалось в старике что-то и вся сила ушла сквозь брешь. Больше не было шуток за столом, веселых рассказов. Вера мучительно осознавала, что теряет мужа, но все попытки ее поддержать любимого человека оказывались напрасными.

Дед умер через восемь месяцев после кражи. Недели за две до смерти он подозвал Ольгу к себе и тихо произнес:

– Знаешь, внучка, много я пережил за свою жизнь, но самое страшное для меня было это ощущение собственной беспомощности перед чужим насилием. Впервые я это почувствовал в сорок первом, когда немцы наступали на Москву. Тогда я смог это чувство преодолеть, а теперь, видно, стар стал, не по силам мне…

– Дед, ты чего так говоришь, как будто прощаешься? – спросила Ольга.

– Не «как будто», внучка, я на самом деле с тобой прощаюсь.

Ольга взяла старика за руку и умоляюще посмотрела на него:

– Дед, не умирай.