– Королева в восторге от того, что люди, наконец, его оценили, – сказал лорд Карлтон.

– Боюсь, что это ненадолго, – высказал свое мнение сэр Генри. – Скоро они найдут в нем новые недостатки.

– Мне кажется, что в стране многое не в порядке, – объявила леди Карберри. – Похоже, что лорд Дерби уйдет в отставку.

Повинуясь какому-то внутреннему голосу, я вдруг сказала:

– Состояние наших больниц – вот что внушает наибольшее опасение.

Все обернулись ко мне, а лорд Карлтон сказал:

– Но вряд ли молодая леди вроде вас когда-нибудь бывала в подобных местах!

– Расскажи им, Анна, о том, что с тобой приключилось, – предложила Амелия.

Я начала рассказывать гостям и хозяевам о том, как моя карета сбила Лили, и я отвезла девочку в больницу, поэтому мои слова основаны на собственном опыте.

– Даже трудно себе представить, что такие места существуют, – продолжала я свой рассказ. – Этот неотвязный, тошнотворный запах, люди на кроватях – все грязные, неухоженные… И они еще называют это больницей! Да это просто позор! Как его можно было допустить, не понимаю…

Над столом нависла тишина, затем лорд Карлтон сказал:

– Моя дорогая юная леди, вы принимаете все слишком близко к сердцу. Вы напоминаете мне дочь Найтингейлов.

– Да, кстати, а как поживает Фанни? – поинтересовалась леди Карберри. – Я так давно ее не видела.

– Она очень беспокоится о Флоренс. Да и старина В.Э.Н. тоже, как мне кажется. Что же касается ее сестры Парфенопы, то она просто приходит в ярость, когда речь заходит об «увлечении» Флоренс, как они это называют.

Так я впервые услышала имя, которому суждено было стать таким дорогим для меня.

– Но почему я напоминаю вам мисс Найтингейл, лорд Карлтон? – спросила я.

– У Флоренс Найтингейл такое ощущение, что на ней лежит некий долг… что она призвана Господом. И знаете, как она понимает этот долг? Она, видите ли, хочет стать сестрой милосердия! Вы ведь знаете их семью, Генри. Все это так нелепо!.. Леди не может быть сиделкой или сестрой милосердия.

– Ей ведь сейчас, должно быть, около тридцати, – произнес сэр Генри. – Пора уже избавиться от подобных фантазий.

– Да от них надо было избавиться давным-давно! Все это просто глупое упрямство. Но старина В.Э.Н. души в ней не чает.

– А кто такой В.Э.Н.? – поинтересовалась я.

– Вильям Эдвард Найтингейл. Это он имеет несчастье быть отцом сей упорной молодой леди. Мне кажется, им никогда не удастся отвлечь ее от подобных фантазий. Вы знаете, недавно она ездила в Германию, кажется, в Кайзерсверт, если я правильно запомнил название места.

– Да, я слышала об этом, – вмешалась леди Карберри. – Там, по-моему, находится некое благотворительное учреждение – школа для сирот, которой заведуют монахини, и больница. Фло как раз и ездила туда работать. По всей видимости, ей это пришлось по душе.

– Ну да. А они обращались с ней как со служанкой. Потом она вернулась домой и объявила, что получила удовольствие, которого никогда дотоле в своей жизни не испытывала.

– Подумать только, как много В.Э.Н. и Фанни сделали для своей дочери! Она ведь могла бы составить блестящую партию.

– Очевидно, мисс Найтингейл не думает, что блестящая партия – это предел мечтаний любой женщины, – тихо произнесла Генриетта.

Я жадно внимала каждому слову, и меня все больше охватывало непонятное волнение.