— Ты уверен, что все упаковал? — спрашивает мама в миллиардный раз.

Я не говорил ей, как все прошло с моим отцом. Не хотел, чтобы она переживала еще больше, но я этот момент запомню всегда.

Подняв чехол от гитары с пола, я перекинул сумку через плечо. — Да, я все упаковал, мам. Теперь ты спокойна? Ты начинаешь сводить меня с ума.

— Прости меня, — извиняется она. — Ох, подожди. У тебя достаточно денег?

Я киваю. Эта женщина своим беспокойством доведет себя до смерти. — Конечно.

Слезы скапливаются в уголках ее глаз, и она обнимает меня, что почти выжав из меня весь воздух. — Миша Скотт, ты лучший сын, которого только может желать мать.

Я сжал губы, пытаясь не рассмеяться над ее драматизированной реакцией. — Я уезжаю в тур на несколько месяцев, мам. Я не умираю.

Она отстраняется, вытирая тушь под глазами. — Это не значит, что я буду меньше скучать.

— Да, посмотрим, что ты скажешь, когда я вернусь на неделю, и ты снова найдешь лифчик в моей кровати.

Она шлепает меня по руке и указывает на дверь. — Хорошо, теперь ты можешь идти.

Смеясь, я выхожу за дверь. Наоми еще не приехала, поэтому я сажусь на ступеньки, уставившись на дом Эллы, думая о том, придет ли она. Вообще, она ей никогда не удавались прощания, поэтому, когда окно ее спальни открылось, я удивился.

Но еще сильнее я изумился тогда, когда она вылезла из окна и спустилась вниз по дереву. На ней было сексуальное платье без бретелек, и ее каштановые волосы прикрывали голые плечи. Ее дыхание теплом ощущалось рядом с моим ухом, и она спряталась лицом в мою шею. Я роняю чехол от гитары и сумку на землю, приподнимаю ее и обнимаю всем, что есть во мне.

— Я буду скучать по тебе, — тихо шепчет она.

Я провожу руками вверх и вниз по ее спине, закрывая глаза и вдыхая ее аромат. — Все будет хорошо. Я вернусь и надоем тебе прежде, чем ты успеешь соскучиться.

Она смотрит на меня своими большими зелеными глазами и накрывает мои губы своими, бесконечно целуя меня. Мои руки запоминаю каждый изгиб её тела, гладкость ее кожи. Я прижимаю нас в тень, к стволу дерева, и начинаю скользить руками под ее платье, чтобы почувствовать там ее.

— Ладно, Ромео, пора ехать. — Наоми сигналит из внедорожника.

Тяжело вздохнув, я опускаю Эллу, и она встает ногами на землю. — Я буду звонить тебе каждый день.

Я целую ее в последний раз, а затем забираюсь в машину. Она смотрит на меня, скрестив руки и борясь за то, чтобы оставаться спокойной. Когда мы выехали на дорогу, она подошла к концу подъездной дорожки и не отрывала глаз от меня так долго, как только это было возможно. Но, в конце концов, мы ускользаем друг от друга.

— Ты уверена, что хочешь сделать это? — спрашиваю я Лилу в сотый раз.

Она загружает последнюю коробку в свой багажник и сдвигает очки на глаза.

— Х-м-м-м... дай-ка подумать. Вернуться домой, где я не что иное, как обуза? Или вернуться с тобой в кампус и повеселиться?

Я вычищаю грязь из-под ногтей.

— Я лишь хочу убедиться в том, что ты действительно этого хочешь.

Она берет мои руки в свои.

— Хорошо, я очень хочу поехать с тобой, поэтому пойди и скажи «пока» своему папе, чтобы мы могли отправиться в путь.

— Хорошо, сейчас вернусь, — я направляюсь через лужайку к двери, когда грузовик Итана останавливается на моей подъездной дорожке.

Я подхожу к его окну и уперев на него руки.

— Я так понимаю, ты получил мое сообщение?

Он выглядит так, будто только приехал с работы: на его лице и одежде смазка, а в его темных волосах ржавые стружки.