Он будет действовать ее методами: хитростью, манипуляциями… Заставит саму дойти до мысли, что здесь ей ловить нечего. «Что же тогда делать с землей?» — спросит она. А тут, откуда ни возьмись, Макс. С готовым деловым предложением. По хорошей рыночной цене. Без проволочек. Здесь и сейчас. Она сбросит ненужную ношу, заставит покровителя сменить направление и уедет восвояси строить бизнес на голове у кого-нибудь другого. И все останутся в плюсе.

Впервые за последние сутки Максу ощутимо полегчало. Он улыбнулся самому себе и отправился домой в Букатино на деловые переговоры.

Там, однако, его ждал неприятный сюрприз. Синяя машинка исчезла, а с ней и Ольга Михайловна Шорох. Зато судя по звукам, доносившимся из-за забора, работала вся строительная техника разом. Нестройным хором гудели дрели и зудели пилы. Пахло свежей древесиной, а на земле появились новые следы грузовых машин.

— Эй! Отойди! Уступи дорогу, эй! — нагло окликнул Макса прораб, размахивая руками, и Беглову пришлось отогнать джип к ферме.

— Нет, ты видел, что творится? — затарахтела Наташка, стоило ему открыть дверцу.

Ее крашенные в радикальный черный цвет волосы возбужденно топорщились, даже резинка на хвосте сползла к шее.

— Ну что опять? — устало спросил он: хронически не переносил сплетен.

— А вон те, таджики! С утра носятся, как в зад ужаленные!

— Так здесь уже не первый день стройка…

— Стройка-то не первый день. А чтоб такой шум! Сейчас вон куры нестись перестанут — и все! Бегают, кудахчут…

— Не говори ерунды, — поморщился Макс.

— Конечно, не слушай меня. Ты бы поговорил там, что ли! Невыносимо!

Словно в подтверждение ее слов донеслось жужжание сварочного аппарата, а следом, рыча и кашляя, подъехал пыльный самосвал с щебнем.

— Эй! Туда отъедь! — орал прораб. — Куда ты прешь? Там сгружай, кому говорят!

— И это уже третий! — ехидно прокомментировала Наташка и, довольная произведенным эффектом, двинулась к дому.

Потом до Макса донеслись уже ее вопли. Человек чужой, приезжий, решил бы, что либо свинью режут, либо бабу насилуют. Но Беглов Наташку знал давно, поэтому даже не вздрогнул. Она просто несла сторожевым собакам корм. Огромные кастрюли с густой мясной кашей.

Да, одно дело терпеть визгливый голос Наташки и лай этих косматых мастодонтов, другое — когда на все это наслаивается еще и симфония стройки. Будь Макс курицей, он бы в таком стрессе не смог сосредоточиться и снести хоть что-то мало- мальски похожее на яйцо. А козы? Вдруг упадет надой?

Вместе с Наташей они вычистили клетки кроликов и загон индоуток. Застелили свежей соломой. Слишком холодно стало выпускать, но козы еще могли побегать. Закончив с животиной и отправив громогласную работницу на кухню сварганить съедобный ужин, Макс пошел в сыроварню. Так он называл всю пристройку к дому, хотя по сути сыроварней там можно было считать один единственный небольшой аппарат на сто двадцать литров.

Как человек увлекающийся, Макс подошел к делу со всем рвением. Перенял иностранный опыт, изучил технологию, все оформил по государственным стандартам. Теперь в предбаннике он и Серега, его работник, разувались, переодевались, облачались в халаты и шапочки. Любо-дорого.

Серега был человеком не так, чтобы шибко умным, но честным и старательным. И в целом довольно усердным для того, кто два раза в год уходит в беспробудный запой. Баб Макс на свое производство пускать не собирался. Слишком трепетно относился, чтобы Наташка по глупости все загубила. А с уборкой Серега справлялся и без нее.

С красным, обветренным лицом, редкими зубами и челкой, выстриженной по линеечке, он был классическим работягой.