Японец распрощался. Курасов проводил взглядом его быструю фигуру, мелькнувшую за окнами клуба, и, допив кофе, тоже стал собираться.

«Посмотрю-ка я сам на этот „Синий тюлень“, — решил полковник, выходя на улицу. — Почему это мой токийский коллега так заинтригован советскими партизанами?»

Пароход стоял у пассажирского причала, как раз напротив правления Добровольного флота. Это было старое, но еще крепкое судно со скошенными мачтами.

Из пыльных и темных складов грузчики носили к борту «Синего тюленя» тяжелые мешки не то с сахаром, не то с рисом. Мешки укладывали на стропы из манильской веревки. Когда груза подбиралось достаточно, строп уходил в трюм.

Моросило. По небу плыли тяжелые, низкие облака. Трехцветный флаг на корме парохода набряк и обвис.

Потоком двигались по причалам ломовые извозчики. На телегах разные товары, порой самые неожиданные: унитазы, мешки с мукой, телефонные аппараты, связки кожи, ящики консервов. Навстречу им шли повозки, пустые или груженные тяжелыми бочками с рыбой. Железные ободы колес оглушающе гремели по булыжной мостовой. В воздухе висела брань извозчиков. Цокот лошадинных подков. Истошные голоса виро-майнальщиков. Грохот лебедок…

«Синий тюлень» стоял между двух судов. По корме приткнулся небольшой пассажирский пароход местной линии, а с другой стороны высились борта норвежского транспорта.

Грузчики двигались непрерывной цепочкой. У каждого на голове будто капюшон — пустой мешок. Курасову рабочие казались все на одно лицо — серыми, плоскими. Глаза его бездумно скользили по запорошенным амбарной пылью фигурам… Но кто это? Полковник поймал быстрый взгляд одного из грузчиков и мгновенно насторожился. Что-то знакомое… Это был человек, с которым Курасов меньше всего ожидал сейчас встретиться.

Полковник напряг память. Лицо лишь промелькнуло, и все же он заметил синеватый косой шрам через бровь. И вдруг он вспомнил все. Две недели назад этот человек удрал из контрразведки в самом разгаре следствия. Бежал вместе с конвойным солдатом. Смутьян и красный агитатор! Курасов был уверен, что он связан с партийным подпольем. Стараясь казаться безразличным, полковник сунул руку в карман и отвел предохранитель на кольте. Как только беглец появится еще раз, он позовет солдат и арестует его. Прошло несколько минут, но грузчик с рассеченной бровью как в воду нырнул. «Ну конечно, он тоже узнал меня и поспешил убраться», — сообразил полковник.

Немало крови попортил портовый народ полковнику Курасову. Это через их руки шло в тайгу оружие для партизан, медикаменты, продовольствие. Грузчики были хитры на выдумку и неуловимы, а те, что попадались контрразведке, отказывались что-либо говорить. Владивостокские портовые рабочие были силой, с которой приходилось считаться.

Живая цепочка не прерывалась. Один за другим шли грузчики с мешками на плечах. Некоторые оборачивались к полковнику, и ему казалось, что они смеются над ним.

Курасов понял, что тут ему больше ждать нечего. «Надо скорей организовать погоню», — решил он. Переступая через стальные тросы, удерживающие пароходы у причалов, он еще раз прошелся взглядом по «Тюленю» и повернул к выходу в город. У широкого мола, в тесной будке стрелочника — самое укромное здесь место, — его ждал грузчик Кукин, платный осведомитель контрразведки.

— Василий Руденко, — торопливо заговорил он, — с утра работает на погрузке «Синего тюленя», обедал в кочегарском кубрике, грузчики неспокойны, все время шепчутся. Посылайте людей, Руденко можно взять…

— Небольшого роста, широкий в плечах, бровь рассечена? — спросил полковник, вытирая мокрое от дождя лицо.

Кукин кивнул головой.

Большевистский агент, арестант Василий Руденко.