– В общем, вы окружены молодежью?

– Да. Я доверяю молодежи. Это она должна прокладывать новые пути... У меня было два сына...

По его лицу пробегает тень грусти, как пишут в романах для юных девственниц в трансе. Но он не начинает рассказ о своих несчастьях. Решительно пожав плечами, он отбрасывает прошлое.

– Вы хорошо знаете этих молодых людей?

– Мне рекомендовали их мои коллеги, у которых они работали.

– То есть, априори, они тоже достойны доверия!

– Ну да, увы!..

– Секретарша?

– Она работает у меня уже шесть лет. Милая девочка. Она не имеет доступа к сейфу, в котором хранятся документы...

Он хочет сказать что-то еще, но я его останавливаю:

– Подождите, профессор, давайте по порядку. Какую работу выполнет каждый из ваших ассистентов?

– Я в некотором смысле разграничил поле исследований на мелкие участки. Должен вам сказать, что мое изобретение основывается на использовании солнечной энергии. Минивье и Планшони заняты астрономическими исследованиями по точным директивам, которые я им дал. Дюрэтр и двое остальных занимаются химическим аспектом проблемы. Я же – связующее звено, общий знаменатель...

– А характер их работ может позволить тем или другим реконструировать единое целое ваших исследований?

– Ни за что. Если ученик Художественной школы владеет палитрой Пикассо, он ведь не будет из-за этого писать картины Пикассо, верно? Это чтобы вы поняли...

– Да, я понял. Мой начальник мне сказал, что проводится очень строгий обыск?..

– Да. Это не абсолютное правило, оно касается только химиков. Я доверяю им некоторые крайне редкие продукты, которые открыл я сам и которые держу при себе. Я от природы подозрителен, а потому придумал этот тщательный контроль. Они подчинились ему внешне без возражений, хотя очень обидчивы.

Надо думать! Интересно, как он их уговорил так, что ребята не выплеснули ему в морду анализ мочи.

Я спрашиваю его, и он объясняет:

– Мой дорогой, дипломатия – это искусство представлять неприятные вещи. Я отводил каждого в сторону и объяснял, что принимаю эту предосторожность из-за двух других.

– Браво!

Он качает головой.

– Ну вот, это все.

– Где живут эти люди?

– Да здесь... В глубине парка стоят два сборных домика для персонала. Я специально брал только свободных парней, чтобы они постоянно находились здесь...

– А секретарша?

– Она живет в доме.

– Вы, естественно, тоже?

– Разумеется... Я сплю над моей лабораторией.

– Кто ведет ваше хозяйство?

Тут он смеется от души.

– Мое хозяйство! Я живу на холостяцкий манер и ем вместе со всеми в столовой... А мое белье в прачечную носит Мартин...

– Понятно. А теперь, может быть, вы мне покажете помещения...

Он колеблется.

– Подождите до вечера. Я вам покажу все в деталях, так будет легче. А пока устраивайтесь. Мартин займется вами.

– Буду счастлив, – говорю.

И поверьте мне, друзья, я совершенно искренен!

Мы снова идем по коридорам. Я замечаю, что, пока я разговаривал с Тибоденом, она причесалась и выпустила поверх голубого пуловера отложной воротничок блузки.

Белый халат очень плотно облегает ее, и всю географию видно как на ладони.

– Куда мы идем? – осведомляюсь я, когда мы удалились на достаточное расстояние от директорского кабинета.

– На склад.

– Тогда берегитесь...

– Почему?

– Не знаю, что у вас там сложено, но мне будет трудно устоять сложа руки.