Я порадовался за Джека. В таких вещах мама никогда не ошибается. Потом до меня дошло, что в доме как-то очень тихо. Слишком тихо.

— А где же Элли?

— Мне очень жаль, Том, но, боюсь, вы не увидитесь. По средам она, как правило, отправляется к своей матери и берет с собой малышку Мэри. Видел бы ты эту девочку сейчас! Для восьми месяцев она очень крупная и ползает так шустро, что нужно иметь глаза на затылке, чтоб уследить за ней… Ну, я знаю, учитель ждет тебя на холоде, поэтому пойдем, посмотришь на папу.

Папа крепко спал, но под спину ему подложили четыре подушки, так что он почти сидел.

— В таком положении легче дышать, — объяснила мама. — В легких собирается много мокроты.

Дышал папа тяжело, с шумом; лицо было серое, по лбу стекал пот. Он выглядел совсем больным — тенью того сильного, здорового мужчины, который когда-то в одиночку тащил на себе ферму и был добрым, любящим отцом для семи своих сыновей.

— Послушай, Том, я знаю, ты хотел бы перемолвиться с ним словечком, но он не спал всю прошлую ночь. Не стоит будить его. Что скажешь?

— Конечно, мама.

Хотя я, естественно, расстроился, что не довелось поговорить с папой. Он так сильно болен. Кто знает, может, я вообще больше его не увижу…

— Ну, тогда поцелуй его, сынок, и пойдем…

Я изумленно посмотрел на маму. Когда это было, чтобы я целовал папу? Я, во всяком случае, такого не помнил. Похлопать по плечу, пожать руку — вот это да, это бывало.

— Давай, Том, просто поцелуй его в лоб, — настойчиво повторила мама. — И пожелай ему благополучия. Он, конечно, спит, но какая-то часть его услышит твои слова, и ему станет лучше.

Я посмотрел на маму; наши взгляды встретились. Ее взгляд был тверд как железо. Какая же сильная у нее воля! Я сделал, как она просила. Склонился над постелью и легко коснулся губами папиного теплого, влажного лба, почувствовав при этом странный запах. Вроде бы цветов, но каких?..

— Поправляйся, папа, — прошептал я. — Я снова загляну к вам весной, тогда и увидимся.

Внезапно во рту стало сухо. Я облизнул губы и почувствовал вкус соли с его лба. Мама с грустной улыбкой кивнула на дверь спальни.

Я пошел к выходу, но внезапно папа раскашлялся. Я в тревоге обернулся, и в этот момент он открыл глаза.

— Том! Том! Это ты? — воскликнул он и снова закашлял.

Мама метнулась мимо меня к постели, склонилась над папой и начала нежно поглаживать его по голове. В конце концов кашель утих.

— Да, Том здесь, — сказала она. — Но не разговаривай слишком много, а то устанешь.

— Как работа, парень? Стараешься? Хозяин доволен? — Голос у папы был слабый, хриплый, как будто что-то застряло в горле.

— Да, папа, все путем. Знаешь, отчасти поэтому я здесь. — Я подошел к постели. — Хозяин оставляет меня у себя и хочет получить последние десять гиней, которые ты должен ему за мое ученичество.

— Отличные новости, сынок. Я очень доволен тобой. Как тебе работалось в Чипендене?

— Хорошо, папа, но зиму мы проведем в его доме на вересковой пустоши Англзарк.

Внезапно папа как будто встревожился.

— Ох, не надо бы тебе туда, сынок. — Он бросил быстрый взгляд на маму. — Об этом месте ходят странные слух и все как один скверные. Там нужно иметь глаза на затылке. Держись поближе к хозяину и слушайся каждого его слова.

— Не волнуйся, папа, со мной все будет хорошо. Я каждый день узнаю много нового.

— Не сомневаюсь, сынок.