Земля дрожала все сильнее. Вокруг пентакля уже собралось так много духов, что они слились в клубящийся, бешено вращающийся серовато-белый туман, и отдельные фигуры стали неразличимы. Вихрь энергии давил на невидимый барьер пентакля, угрожая в любой момент прорвать его.

Еще несколько мгновений, и это действительно случилось бы, никаких сомнений. Однако внезапно произошло что-то, отчего призраков буквально выдуло из зала — скорее всего, они вернулись туда, откуда явились. С потолка градом посыпались мелкие камешки, послышался рев, сопровождаемый какофонией резких скрежещущих звуков. Я перевел взгляд на туннель, откуда мы вышли в этот зал, и увидел, как его потолок обвалился, запечатывая нас. Во все стороны полетели осколки камней и облака пыли. К моему ужасу, теперь туннель оказался полностью перекрыт. Что бы ни произошло дальше, я был в ловушке, откуда не выбраться.

К этому мгновению я дошел до такого состояния, что почти обрадовался бы смерти: по крайней мере, тогда хоть душа моя осталась бы цела. Потому что я понимал — вот-вот появится Голгоф и уничтожит не только мое тело, но и душу. От меня не останется ничего. Мне было так страшно, что все тело сотрясала неудержимая дрожь.

Однако внезапно все изменилось. Морган прекратил чтение и поднялся на дрожащих ногах, выронив книгу, вытаращив в ужасе глаза. Он сделал шаг в мою сторону, широко раскрыл рот — наверное, чтобы сказать что-то или закричать, так я подумал сначала, но потом сообразил, что причина совсем в другом: он просто пытался вдохнуть.

В его легких уже стыли кристаллики льда, и этот шаг оказался последним в его жизни, а попытка вдохнуть воздух — последним сознательным движением. Прямо у меня на глазах он заледенел — в самом прямом смысле, превратился в ледышку, с ног до головы покрылся инеем и рухнул ничком. Ударившись о землю, его тело разлетелось на куски, словно сосулька или стеклянная безделица. Морган превратился в прах, но ни капли крови не вытекло из него — он промерз насквозь.

Наверно, он допустил-таки какую-то существенную ошибку в ритуале, и Голгоф материализовался внутри пентакля. Свечи продолжали гореть, я ничего не видел, но знал, что он там, чувствовал на себе его холодный, враждебный взгляд.

Еще я ощущал, что Голгоф отчаянно хочет сбежать. Вырвись он из пентакля, и все Графство будет в его власти. Он сможет на десятилетия погрузить нас в холодную зиму. Пламя свечей снова заплясало. Меня охватил ужас, но что я мог сделать, чтобы спасти Графство? Ничего, совсем ничего… Привязанный к железному кольцу, я ожидал своей участи.

И тут Голгоф из пентакля заговорил со мной.

— Один глупец уже лежит мертвый передо мной. Ты тоже глупец?

Его голос, усиленный отраженным от стен эхом, заполнил весь зал; чем-то он напоминал резкий ветер, гуляющий по засыпанным снегом холмам пустоши Англзарк.

Я промолчал, и голос Голгофа заскрежетал снова, на этот раз он был тише, но резче, будто кто-то водил напильником по металлическому ведру.

— У тебя есть язык, смертный? Говори, или я заморожу и рассыплю в прах и тебя, как этого глупца!

— Я не глупец, — ответил я, чувствуя, как от холода и страха застучали зубы.

— Приятно слышать. Потому что если ты действительно наделен разумом, то еще до конца этой ночи я могу поднять тебя выше всех в этой стране.

— Я доволен тем, что имею.

— Без моей помощи ты здесь погибнешь. Ведь не смерти же ты жаждешь? Что может сделать тебя счастливым?

Я не отвечал.