Он всмотрелся внимательнее. Нет, зрение его не обмануло. Дом с пометкой «Земля Маруа» был ближе к речке, совсем рядом с мостом… а «Земля Вержю» и, стало быть, дом Селестена Пуа — подальше от берега.

— Любопытно… — пробормотал Мишель. — Может быть, в «Электрисите де Франс» перепутали участки? И никто этого не заметил? Ни мэр… ни местные жители? Ни даже сам Вержю? Он уж, конечно, видел эти планы, и не раз! Затопление— такое событие для здешних людей, наверно во всей коммуне только о нем и говорили…»

Мишель был так поглощен своим неожиданным открытием, что даже не заметил, как сидевший в коридоре человек, дождавшись своей очереди, встал со скамейки и вошел в кабинет секретаря.

«Но ведь, — размышлял мальчик, — если в планы не могла вкрасться ошибка, значит, Селестен что-то напутал? И мы будем искать его деньги в погребе дома Маруа?»

Возможно ли так заблуждаться? Правда, Селестен два года не был дома, и, вероятно, ему трудно было ориентироваться по памяти. Когда Мишель расскажет ему о своем открытии, он наверняка поймет, что ошибся.

На всякий случай Мишель решил срисовать план. Порывшись в карманах, он нашел какой-то смятый конверт и начертил на нем расположение поселка — так, как оно было изображено на листке, с указанием имен владельцев.

«Когда я покажу это Селестену, то-то он удивится!»

Мишелю подумалось, что он может сейчас же развеять свои сомнения окончательно, поговорив с секретарем мэрии. Эта мысль напомнила ему о цели его визита. Он сунул конверт в карман и вернулся на скамейку.

Вскоре подошла его очередь. Мишель оказался в небольшом кабинете; вдоль стен стояли уставленные папками стеллажи. Секретарь, толстяк с маленькими усиками и почти совершенно лысой головой, принял юного посетителя любезно, но с некоторым удивлением.

— Добрый день, — сказал он. — Чем могу быть вам полезен?

— Меня зовут Мишель Терэ, — представился мальчик. — В прошлом году моим родителям перешла по завещанию ферма нашего дяди Антонима Терэ…

— А-а, в поселке Ла-Гамб, понятно… Я только недавно внес изменение в кадастровые списки. Еще подумал тогда, что как будто ни разу не встречал никого из вас в деревне…

— Мы только что приехали — я и мои друзья, чтобы привести в порядок дом. А моя мать, брат и сестра приедут попозже.

— Отлично, отлично… Так чем же я могу быть вам полезен?

— Дело очень деликатное, мсье, оно касается моего дяди. Наши соседи Вержю все время намекают на его дурную репутацию. Даже в открытую обвиняют его в… в бесчестных поступках, но ничего конкретного не говорят и объяснить отказываются… Упоминали что-то о присвоении чужого добра… Я пришел, чтобы спросить вас — есть ли в этом хоть капля правды?

— О-о… ясно! — пробормотал секретарь, тщательно приглаживая пальцем несколько сохранившихся на голове волосков. Потом он принялся зачем-то перекладывать папки, как будто хотел навести порядок на столе. — Ясно, — повторил наконец секретарь. — Я вполне понимаю ваши чувства. История эта на самом деле запутанная и в то же время очень простая. Я только удивляюсь, что вы до сих пор ничего о ней не слышали. Она тогда наделала шуму. Ну, конечно, в пределах коммуны…

— Так что-то действительно было?

— Увы, да. А вы ведь знаете — хоть вы и молоды, мне кажется, что вы юноша здравомыслящий, — вы, конечно, знаете, что это значит. Когда случается что-то подобное, подозрение всегда остается, даже если ничего не доказано… Даже если органы правосудия признали, что человеку не может быть предъявлено обвинение.