Действительно, из-за одной этой детали мог рухнуть весь задуманный Мишелем план.

Мальчик намеревался — если и в самом деле Селестен намеренно указал на погреб Маруа как на свой — доказать всей округе, что его дядя был непричастен к исчезновению сокровища.

Ведь вряд ли браконьер стал бы тратить почти все свои сбережения на покупку акваланга, если бы не рассчитывал добыть со дна озера что-то очень ценное, что с лихвой покроет его расходы. Казалось бы, неважно, было то сокровище Адриана Маруа или нет…

«Да, но для меня-то это как раз меняет дело! — сказал себе Мишель. — Ну и ну! Если бы я не подумал как следует, так и надрывался бы зря…»

Знакомство с классической литературой может оказаться полезным при самых неожиданных обстоятельствах. Мишелю вспомнился рассказ Мопассана под названием «Веревочка». Там одного старичка обвинили в том, что он нашел на улице бумажник и присвоил его, — лишь потому, что люди видели, как он, нагнувшись, поднял что-то с земли; на самом же деле это была всего лишь веревочка. Даже когда через несколько дней пропажа нашлась и была возвращена владельцу, никто не поверил оправданиям бедняги: злые языки утверждали, что это сообщник старика принес бумажник.

«И со мной могло произойти что-то в этом роде, — думал Мишель, включая фонарик. — Допустим, я отыщу сокровище Маруа и достану его из воды — даже при свидетелях: все равно люди скажут, что я нашел его на дядиной ферме и подстроил все так, будто оно было на дне озера!»

Мысль была здравая, но проблемы, увы, не решала. Мишель знал теперь, чего не следует делать; однако как поступить, чтобы вся округа убедилась в невиновности дяди Антонима, чтобы ни у кого не осталось сомнений на этот счет?

«Ладно! — решил он. — Что-нибудь придумаем!»

Пока же у мальчика были более насущные заботы. Стреляющая боль в ушах напомнила ему о совете из учебника; чтобы уравновесить давление воздуха на барабанные перепонки, он несколько раз глотнул, и боль отпустила.

Пробираясь среди развалин, Мишель наткнулся на кучу обломков, которые загромождали ведущую в погреб лестницу. Мальчик принялся расчищать проход. Хорошо еще, что в воде все тела, как известно, весят меньше, и таскать камни было не очень тяжело. Но острые края сильно затрудняли работу; Мишель исцарапался и боялся серьезно поранить руки, тем более что кожа на них размякла от воды.

Он работал, потеряв всякое представление о времени, и лишь следил за своим дыханием. «Медленнее, медленнее, не расходовать воздух зря», — говорил он себе.

К счастью для мальчика, несколько больших камней закупорили проход, не дав обломкам осыпаться в погреб. Когда Мишель убрал последний камень, его ожидал приятный сюрприз: погреб был почти пуст, а он уже приготовился было расчищать его…

При свете фонарика — мальчик положил его на ступеньку, пока таскал камни, — он осмотрел подвал, повернулся спиной к лестнице, подплыл к противоположной стене и, пользуясь вместо метра киркой — он еще вчера измерил ее, в ней было метр двадцать, — определил указанное Селестеном место.

Отбить камни киркой не удалось, и Мишель взялся за молоток и долото. Известь поддалась довольно легко, но, увы, радоваться ему пришлось недолго.

Камни были плотно пригнаны, друг к другу; на поверхности стены, правда, швы между ними были достаточно широкими, однако чем глубже, тем сильнее затрудняли работу обломки гранита, которыми была укреплена кладка.

Вскоре Мишель почувствовал усталость. Дышать стало тяжело. Решив, что на первый раз довольно, он положил инструменты на пол, взял фонарик и поплыл под самым сводом, почти на ощупь ища лестницу. Добравшись до нее, мальчик оттолкнулся ногами, чтобы выбраться из погреба, но…

От неожиданности Мишель едва не выронил фонарик.