Почуяв неладное, эти двое тоже вскоре оказались на башне. Стоя за спинами авиадиспетчеров, они молча слушали переговоры экипажа с землей, несмотря на запрет, взволнованно курили сигарету за сигаретой и, по русскому обычаю, запросто стряхивали пепел себе под ноги. В суматохе на них просто не обращали внимания…

В половине четвертого утра ослепший транспортник, в баках которого к тому времени уже почти не осталось топлива, начал очередной и очевидно последний заход на аварийную посадку. Все предыдущие попытки оказались неудачными. Волнение на башне достигло апогея. В кабине же самолета, напротив, воцарилась мертвая тишина. Сидя за пультом, взмокший руководитель полетов громко давал экипажу направление.

Послышался нарастающий рев турбин. И вскоре люди на башне изумленно ахнули: из мутной пелены дождя неожиданно возникла огромная туша авиалайнера и, сотрясая землю, пронеслась над самой крышей аэропорта.

Теперь командир корабля, несомненно, должен был ясно видеть обозначенную яркими огнями взлетно-посадочную полосу. Ему оставалось только плавно сбросить газ и совершить посадку. И десятки людей, с тревогой следивших за этими драматическими событиями, заранее вздохнули с облегчением.

Но в последний момент самолет вдруг натужно загудел и невесть почему отвернул в сторону. Еще несколько секунд из темноты доносился его надрывный сверлящий рев. Затем глухо содрогнулась земля. И гигантский огненный шар на мгновение озарил раскинувшееся по соседству с аэропортом кукурузное поле…

В начавшейся потом всеобщей неразберихе никто попросту не заметил, как один из русских, ожидавших специальный груз, грубо выругался и, выхватив из кармана плаща сотовый телефон, запросто позвонил не куда-нибудь — а самому начальнику полиции! А впрочем, какая разница? Ибо все, что отныне происходило на земле, уже не имело никакого значения для находившихся на борту злополучного транспортника девяти членов экипажа и трех человек, сопровождавших ящики с гуманитарной помощью.

Наутро все информационные агентства сообщили об очередной катастрофе российского самолета — которой за последнее время? Однако, вопреки обыкновению, никаких подробностей случившегося так и не последовало. Потому что место падения авиалайнера несколько дней было наглухо оцеплено югославской полицией, и вездесущим журналистам оставалось только питаться слухами да препираться с властями за свои ущемленные права на свободное распространение информации.

С тех пор в мире успело произойти еще немало самых разнообразных трагедий и катастроф. И неудивительно, что события той июльской ночи (и вызванные ими слухи) очень скоро потускнели и забылись. Как бронзовые буквы на братской могиле пилотов в Москве, на Востряковском кладбище…

Часть первая

АВГУСТ

Москва. Фрунзенская набережная

Утро

День начался совершенно бестолково. Именно так, как обычно начинаются дни в жизни человека, которому давно пора в отпуск.

Прежде всего, бреясь спросонья опасной бритвой, Александр Борисович Турецкий неловким движением порезал себе щеку, так что пришлось залепить ее пластырем. Затем, готовя на завтрак свою фирменную яичницу по одному из рецептов, каковых ему было известно ровно три десятка, он впопыхах схватился без прихватки за раскаленную алюминиевую сковородку и обжег себе руку. И наконец, поневоле занявшись непривычным для мужчины делом, а именно рискнув самостоятельно погладить себе рубашку, Турецкий добился исключительно того, что ее пришлось выбросить и надеть новую.

Все это и многое другое было следствием царившего в доме беспорядка, а также отвратительного настроения, которое стойко держалось у Александра Борисовича уже вторую неделю.