— Как ваш дядя Хамид.

Адем посмотрел с серьезным видом, потом расхохотался.

— Не как он. Люди с ружьями. Мне это не нравится.

— Вы ездите на север на охоту? — Теперь я делал это.

— Неохота. Я еду смотреть. Я стою очень тихо, очень, очень тихо, рядом с вода, и я наблюдать, как они приходят.

— Вы никогда их не фотографируете?

— Нет, я наблюдаю. Это только для меня, не для фотографии. Только для меня и для животное.

Я представил, как Адем с ночи устраивается в засаде на суровой коричневой земле на севере и наблюдает, принюхиваясь к ночному воздуху и никогда не беря с собой ни пленку, ни пулю. Я рассказал ему о греках Ксенофонта, которые гонялись за страусами и дикими ослами. Эта часть истории ему понравилась, но приложить усилие, чтобы представить отрезок времени длиннее, чем на два поколения назад, ему оказалось очень трудно. Насколько Адем понял, Ксенофонт был современником писателя-путешественника А.У. Кинглейка.

Адем рассказал мне о попытках создать заповедники дикой природы дальше на севере и о деньгах, которые на это нужны. Когда я сообщил об этом Долби, тот сказал, что старик пойдет на все, лишь бы получить на руки наличные деньги, а я слишком простодушен, поэтому верю Адему.