Барон, все это время отступавший в глубь комнаты, резко остановился. Он все еще улыбался, но по тому, как стал вертеть на мизинце перстень с печаткой, было видно, что Мопертюи занервничал.

— Кстати, инспектор, — обратился Холмс к Грегсону, — среди обуви в стенном шкафу, который находится в спальне барона, есть пара коричневых ботинок, в их каблуках вы найдете некоторое количество необработанных алмазов. Часть камней помечена так же, как тот камень, который я вам показывал. Они похищены в мае тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года из мастерской мастера Йожефа в Будапеште. Я берусь это доказать.

Прежде чем инспектор Грегсон оправился от неожиданности, барон тихо рассмеялся.

— Примите мои поздравления, мистер Шерлок Холмс! — воскликнул он. — Вы действительно достойный противник! Но не надейтесь увидеть меня за решеткой! Вынужден разочаровать вас и лишить такого удовольствия. Я слишком долго вращался в самом блестящем европейском обществе и обедал за одним столом с высочайшими особами, чтобы позволить себе хлебать тюремную баланду или сидеть бок о бок с уголовниками.

Продолжая разговаривать с Холмсом, барон все время крутил перстень ни своем мизинце. Вдруг он резким движением поднес руку ко рту и прижал перстень к губам. Прежде чем кто-нибудь из нас успел двинуться или крикнуть, он сжал зубы и с усилием что-то проглотил. Жилы на его шее вздулись от напряжения, через секунду судорога пробежала по всему телу, и барон как подкошенный упал.

Мы бросились к нему.

— Синильная кислота, — произнес я, наклоняясь над телом и почувствовав острый запах миндаля, который трудно с чем-нибудь спутать.

— Ах вот как он ухитрился принять яд, — мрачно произнес Холмс и указал на перстень. Крохотная крышка в печатке была приподнята, и в кольце зияло теперь уже пустое углубление.

— Здесь барон хранил капсулу с ядом. Какой же я глупец, Ватсон! — сокрушенно проговорил Холмс. — Ведь я же видел, как он крутит на пальце перстень, но не догадался, с какой целью!

— Мы ничего не успели бы сделать, яд быстродействующий. Как только барон надкусил капсулу, он был обречен, — попытался я успокоить своего друга, но понял, что мои слова вряд ли смогут его утешить.

— Вы правы, Ватсон, — произнес он. — Все же мне хотелось бы воспользоваться случаем и вернуть барону комплимент: он также показал себя достойным противником.

Холмс выглядел совершенно измученным. Меня потрясло то, что я даже не заметил, каких усилий и напряжения стоило моему другу проведенное расследование.

Впрочем, со смертью барона следствие о деятельности «Нидерландско-Суматрийской компании» не прекратилось. Необходимо еще было выполнить немало формальностей, в том числе пройти процедуру дачи официальных показаний, которой подверглись мы оба. Не без влияния Майкрофта удалось избежать каких-либо вопросов и упоминаний о том, каким образом мой старый друг заполучил доказательства виновности барона.

Именно потому, что я не мог написать правду о методе Холмса, пришлось воздержаться от публикации подробного отчета о расследовании дела.

На плечи Холмса легли и другие обязанности. Несколько раз ему пришлось выезжать на континент, чтобы помочь полицейским властям в тех странах, где барон занимался мошенничеством, составить полный отчет о деле Мопертюи. Это позволило арестовать и осудить на длительные сроки тюремного заключения сообщников барона — двух так называемых специалистов, якобы занимавшихся изготовлением алмазов в лаборатории, и профессионального взломщика, знаменитого преступника Пьера Лypca, на совести которого были многочисленные похищения необработанных алмазов.

Насколько мне известно, после длительных расследований и выяснения всех обстоятельств похищенные камни были возвращены их законным владельцам.