— Прикажете продолжать поиски, господин полковник? — лейтенант мрачно покосился на умершего солдата, который еще каких-то полчаса назад мог ходить, бегать, о девках мечтать.

Отбегался и отмечтался…

— Продолжайте, — буркнул полковник. — Что там собаки? Что-то их не слышно…

Словно в ответ на вопрос полковника в зарослях грохнул еще один взрыв, и сразу же вслед метнувшемуся за зеленой стеной глухому эху раздался режущий уши собачий визг, который быстро перешел в короткие, быстро затухавшие повизгивания. Потом сухо и хлестко ударили не то один, не то два выстрела, слившиеся в один, и наступила тишина, от которой тоненько позванивало в ушах и отчего-то становилось не по себе. Казалось, даже москиты куда-то дружно попрятались и притихли…

3

Уже примерно представляя себе, что он сейчас увидит там, в зарослях, откуда минуту назад донесся жуткий собачий визг, полковник коротко выругался, сердито дернул козырек, надвигая фуражку пониже и прикрывая глаза от солнечных лучей, и решительно двинулся в сторону леса. Лейтенант с солдатами, утопая высокими ботинками в песке, едва успевали за командиром, видимо, принявшим решение взять командование отрядом на себя.

Метров через пятьдесят пахнуло легкой гарью сработавшей взрывчатки, и еще через минуту полковник и солдаты увидели то, что осталось от проводника и его собаки. Основную часть осколков от обыкновенной наступательной гранаты принял на себя пес, а проводнику просто не повезло. Хотя кинолог и отставал от своего подопечного на несколько метров, которые составляли длину поводка, один крохотный осколок все-таки нашел и его. Полковник скользнул взглядом по залитому кровью лицу раскинувшегося в траве солдата, так и не выпустившего из руки длинного кожаного ремня, вновь выругался и, словно только сейчас вспомнив, что собак было две, повернулся к едва переводившему дух лейтенанту.

— Где? Второй кинолог и его пес где?

— Н-не знаю… Ведь только что где-то здесь лаял, — лейтенант растерянно завертел головой, настороженно прислушиваясь. Простая логика подсказывала, что пес где-то неподалеку, он ищет следы и должен хотя бы иногда подавать голос. А если в лесу не раздается почти ни звука, то что получается? А получается, что и второй пес, и, вполне возможно, его проводник — мертвы? А причина? Взрыв-то был один! Не кайманы же их утащили совершенно беззвучно, дьявол их побери…

Второй кинолог вместе с собакой отыскался неподалеку, у самой кромки зарослей, тянувшихся вдоль речного берега. Оба были бесповоротно мертвы, и даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что погибли они не от взрывов и не от зубов кайманов: и солдат, и пес были застрелены. Одна аккуратная и совсем не страшная дырочка чернела почти точно между бровей у бойца, вторая — в голове собаки, чуть выше мутного, остекленевшего глаза…

Только сейчас, до рези в глазах всматриваясь в заросли на противоположном берегу реки, полковник сообразил, что же не давало ему покоя все это время, что болезненной занозой сидело в мозгу. Выстрел. Сразу после взрыва был слышен визг несчастного пса, а потом ударил выстрел! И, действительно, не один, а два. Теперь даже ребенку стало бы понятно, что в тот момент, когда первая собака зацепилась за растяжку и грохнул взрыв, вторая тащила проводника вдоль берега, и там-то их и положил снайпер! Причем стрелял настолько быстро, что два его выстрела слились почти в один. Мастер, что и говорить! И, вполне вероятно, сейчас этот мастер с улыбочкой рассматривает в свою оптику и его, полковника, и лейтенанта с его подчиненными, и неторопливо выбирает цель получше.