— Не беспокойся, я принесу тебе другую тетрадь. Скажи, а нельзя мне хоть одним глазком заглянуть в него, хоть немножко… ты не против?

— Нельзя, Индия. Мой дневник — заветная тайна. Лучше ты покажи мне свой.

— Я же не ношу его с собой, верно? Он спрятан в моей спальне. Ой, Дарлинг, пожалуйста! Только одну страничку.

— Ни словечка! Любопытной Барбаре нос оторвали! — засмеялась она.

— Даже при том, что мы лучшие подруги?

— Даже при этом!

— Ну, а если я подкуплю тебя? — сказала я, открывая сумку с лакомствами. — Копченые чипсы? Оливки? Изюм в шоколаде?

— Слушай, да это и правда похоже на вечеринку лунатиков, верно? Нам еще надо было запастись парой кассет с ужастиками.

— А мы сами будем рассказывать друг другу всякие ужасные истории с привидениями, — предложила я.

Мы грызли все подряд, усевшись рядом на раскладушке, однако нам все время приходилось помнить о разнице в весе. Я особенно остро ощущала, что мой вес практически вдвое превышает вес Дарлинг, но ей и в голову не приходило поддразнивать меня из-за этого. Я сочинила рассказ о женщине, в давние времена замурованной в стене собственного дома. Люди долго еще слышали, как она скребет стену ногтями. Тут я незаметно опустила руку и поскребла ногтями дощатый пол — Дарлинг в ужасе так и подскочила.

Потом она рассказала мне несколько взаправдашних историй про Терри и как он издевался над ней. Они были гораздо страшнее моих мелодрам.

Я давно уже до смерти хотела в уборную, но держалась, мне было неловко присесть над пустым ведерком — но потом им воспользовалась Дарлинг, тогда и я набралась мужества сделать то же. Потом мы легли обнявшись, сделав себе гнездышко из одежек и моего одеяла, и решили рассказывать друг другу самые неловкие и стыдные истории, какие только приключались с нами. У меня их было намного больше, чем у Дарлинг. Потом мы стали перебирать все наши самые любимые вещи и самые лучшие дни в нашей жизни. Я сказала Дарлинг, что день, когда я встретилась с ней, и был самым лучшим днем в моей жизни.

— Да, это один из моих самых лучших дней тоже, — сказала она и обвила меня своими тоненькими руками.

— Ты это говоришь, потому что я так сказала.

— Нет, это правда. И это записано в моем дневнике. Показать не могу, потому что та тетрадка осталась у Нэн. Но я хочу показать тебе кое-что из этого дневника, если обещаешь не смеяться. Один мой рисунок, идет? Только ты не смейся, он немножко походит на «валентинку».

Я не смеялась. Наоборот, чуть не заплакала, когда она показала мне чудесную картинку — на ней мы были вместе, в центре сердечка, а вокруг много-много цветов.

Она моя лучшая подруга, навсегда, навсегда.

Дарлинг

Она осталась со мной на всю ночь. Мне приснился ужасный, кошмарный сон про Терри. Он вскарабкался на чердак, крался ко мне в темноте и все повторял, чтобы я не боялась, все кончится быстро, опомниться не успеешь, — а потом набросился на меня. Я громко закричала, Индии пришлось рукой закрыть мне рот, чтобы не услышали внизу. Она крепко обнимала меня, пока меня перестала бить дрожь, а потом легла со мной рядом в нашем гнездышке на полу.

Я не могла заснуть целую вечность, а когда все-таки уснула, опять увидела сон, еще страшнее, чем с Терри. Мне приснилась Нэнни. Совсем как в жизни. Она крепко меня обнимала. Я слышала запах ее пудры и духов, а ее длинные волосы щекотали мне шею, когда она поцеловала меня на прощанье. Потом она посадила меня в поезд, и дверь с лязгом захлопнулась. Я никак не могла открыть окно, чтобы еще раз обнять мою Нэн. Ее губы шевелились, она старательно выговаривала: «Я люблю тебя» — и махала рукой, а по ее щекам катились слезы.