– Еще как могла. В автомобильной катастрофе.

Как только я заканчиваю возиться с волосами Лолы, я возвращаюсь на свое место и чувствую, что впервые за последние несколько недель могу расслабиться, и смеюсь вместе с двумя лучшими и самыми моими любимыми людьми на свете. Жара высосала из меня всю энергию до последней капли, но как же хорошо вот так ехать, с закрытыми глазами таять в кресле, чувствовать, как ветер путает волосы… музыка орет так, что я даже думать не могу. Впереди три блаженные недели лета, до того как я уеду на другой конец страны, и впервые в жизни мне совершенно ничего не надо делать!

– Так мило, что твоя семья осталась на обед, – произносит Лола своим особенным, ровным, осторожным тоном, поймав мой взгляд в зеркале заднего вида.

– А. – Я пожимаю плечами и роюсь в сумочке в поисках жвачки или конфеты, да чего угодно, лишь бы оттянуть время, чтобы не пришлось оправдываться за ранний отъезд родителей.

Харлоу поворачивается и смотрит на меня.

– Я думала, они собирались пообедать вместе со всеми.

– Полагаю, что нет, – отвечаю я коротко.

Не отстегивая ремень безопасности, она полностью разворачивается ко мне:

– Ладно. А что сказал Дэвид до того, как они уехали?

Я моргаю, глядя на бегущую за окном плоскую равнину. Харлоу никогда бы не пришло в голову назвать своего отца, или даже отца Лолы, по имени. Но сколько я ее помню, мой отец для нее всегда был просто «Дэвид», причем произносила она это с максимально возможным презрением.

– Он сказал, что… гордится мной и любит меня. И он сожалеет, что редко говорил это мне. – По ответному молчанию я понимаю, что она удивлена. Харлоу молчит только в двух случаях: когда удивляется или злится. – И, – добавляю я, хотя и понимаю, что стоило бы заткнуться, – что теперь я могу построить настоящую карьеру и принести пользу обществу.

А про себя думаю: «Миа, не буди лихо!»

– Господи Иисусе, – произносит она. – Похоже, он любит ударить побольнее. Что подтверждает, что он полный придурок.

Нам всем смешно, и мы, кажется, решаем закрыть эту тему, потому что, ну правда, что тут еще скажешь? Мой отец действительно та еще задница, и даже если я руководствуюсь его мнением при решении жизненно важных вопросов, это ничего не меняет.

Дорога свободна, и вот уже перед нами из плоской земли вырастает город – запутанные линии огней, ослепительно сверкающих в лучах заходящего солнца. С каждой милей воздух становится холоднее, и я чувствую, как энергия возвращается в машину, когда Харлоу выпрямляется и включает новый плейлист, предназначенный для финального этапа нашего путешествия. Я покачиваюсь, танцуя и подпевая запоминающейся басовой мелодии популярной песни.

– Мои девочки готовы уйти в отрыв? – спрашивает Харлоу, опуская козырек от солнца и подкрашивая губы, глядя на свое отражение в крошечном треснувшем зеркальце.

– Нет. – Машина Лолы вливается на Ист-Фламинго-роуд, сразу за которой блестящим ковром расстилается Стрип, залитая огнями и полная гудящих машин. – А что насчет тебя? Ладно, я буду делать ужасные фото и танцевать с подвыпившими мужиками!

Я киваю, обхватываю Харлоу сзади и делаю вид, что хочу ее придушить. Она притворяется, что задыхается, но кладет руки поверх моих, так что я не могу пошевелиться. Никто лучше Харлоу не умеет так неубедительно отвергать объятия.

– Я люблю вас, психи! – и хотя для других мои слова потонули бы в шуме ветра и уличной пыли, летящей в окна машины, Харлоу целует мою руку, а Лола смотрит на меня с улыбкой. Они как будто запрограммированы не обращать внимания на мои длинные паузы и выуживать звук моего голоса из любого хаоса.