– Ты не поняла, – сказал он. – Твой отец был должен этим людям, которые тебя похитили. Частично он с ними расплатился, отдал им свои грузовики. Но оставалась еще часть долга. Эти деньги кредиторы хотели заполучить с тебя. У них, правда, не получилось. Мы их взяли, про них теперь можешь забыть. Но есть еще кто-то. Тот, кто дал твоему отцу те самые восемьсот тысяч наличными. И самое неприятное в том, что мы не знаем, кто они. Они никак себя не проявляют. Но обязательно проявят. Они придут к тебе, – Маркелов ткнул пальцем в направлении Полины, – и будут спрашивать, где деньги. Им просто некуда деваться. Им надо эти семь килограммов наличности вернуть. Они будут интересоваться тем самым чемоданчиком, о котором я тебя только что расспрашивал. Ведь они не знают, где искать. И начнут с тебя! Если тебя за сто тысяч отцовского долга убить хотели, то представь себе на минуточку, что с тобой сделают за восемьсот тысяч!

Он уже почти кричал, и то ли этот его крик, то ли страшные слова так напугали Полину, что она сжала руки в кулачки, замотала головой и воскликнула:

– Зачем?! Зачем вы мне это говорите?!

– Я хочу, чтобы ты уехала отсюда к чертовой матери! В Салехард, в Улан-Батор, в какой-нибудь там Пномпень, но только чтобы никто-никто, ты слышишь?! – никто не знал, где ты, иначе эти подонки тебе голову открутят и собакам на съедение выбросят!

Глава 22

У нее были деньги и был загранпаспорт, а больше для полета на Кипр ничего не требовалось. Пару раз позвонила в Питер тете Гале, но не дозвонилась, разговор отложила до вечера, помчалась в агентство, в котором обычно покупала авиабилеты. Был аэрофлотовский рейс на следующее утро, еще был рейс кипрской авиакомпании, на вторую половину сегодняшнего дня, но Полина не решилась улетать сегодня – все из-за того же разговора с Петербургом, потому что получалось так, что она летела в никуда, без телефонов и адресов, по которым она могла обратиться, и со сравнительно небольшой суммой денег, оставшихся у нее на руках после приобретения авиабилета.

Домой Полина возвращалась на такси. Радио в салоне было включено. В эфире недобро резвился злой Хеджи. О том, что он зол, Полина догадалась без особого труда. Когда к нему на прямой эфир дозвонилась какая-то девушка, Хеджи с превеликим удовольствием по ней потоптался.

– Это опять вы? – спросил он недоброжелательно.

– Я? – растерялась девушка, которая, возможно, звонила на радио впервые в жизни.

– Да, вы! Ну сколько можно! Все вы и вы! У вас нет других забот?

Молчание в эфире. Растерялась радиослушательница.

– Почему вы молчите? – капризно спрашивал Хеджи. – Как вас, кстати, зовут? Вы столько раз уже звонили…

– Я не звонила! – отчаянный писк.

– Столько раз звонили, а представиться не удосужились!

Радиослушательница наконец догадалась бросить трубку.

– Вот так! – промурлыкал Хеджи как ни в чем не бывало. – Мы их любим, а они этого совсем не ценят.

– Выключите, пожалуйста, радио, – попросила водителя Полина. – У меня болит голова.

Во второй половине дня она дозвонилась до тети Гали.

– У меня билет Аэрофлота до Ларнаки на следующее утро, – сказала Полина.

– Очень хорошо! – отчеканила тетя Галя, будто именно об этом рейсе они с Полиной уже давным-давно договорились. – Прилетаешь в Ларнаку приблизительно в час по местному времени. Тебя встретит Костя. Вообще-то он киприот, имя у него Костас, но мы его зовем так. Он отвезет тебя в Лимасол, все расскажет, все покажет. Я ему позвоню, он тебе сегодня же по факсу сбросит приглашение. Что еще?

– Кажется, больше ничего, – сказала обескураженная тетиным напором Полина.

– Вот и хорошо. До встречи на Кипре!

Даже не спросила, как у Полины дела.