Шайло покачала головой:

— Только не такой.

Бонни сжала кулак.

— Меня как-то пробил удар электрического монстра. Сомневаюсь, будто что-то может быть хуже этого.

— Электрического монстра?

— Объясню потом. А сейчас я все-таки просуну вывеску в дверь.

— Ну, если ты так уверена. — Шайло опустилась на колени и пригнулась. — Я готова. Только постарайся, чтобы мне не попало по голове!

Схватив вывеску обеими руками, Бонни решительно вытолкнула ее вперед, перекрыв треть энергетического поля двери. Немедленно ее тело пробил мощный электрический заряд. Сжав зубы, она устояла, но вывеска взлетела и ударила ее по голове. Бонни со всего маху врезалась в крыльцо.

Шайло кинулась к ней:

— Ты в порядке?

Бонни потерла лоб.

— Думаю, что да. — Она провела рукой по щеке, проверить, нет ли крови. — Ты что-нибудь видела?

— Я видела мое дерево, — кивнула Шайло, лицо ее залила бледность.

— Твое дерево?

— Дуб у дома, на который я обычно лазила, рядом с большим холмом. Именно там мы и праздновали мой день рождения, когда «Мортисия» и ее банда похитили меня.

Бонни схватила Шайло за руку.

— Значит, тут и находится дорога к твоему дому.

— Ну и что? Я все равно не могу попасть туда.

— Но, если мы удержим вывеску вертикально, тебе хватит места, чтобы проскочить через дверь.

— Тебе мало того, что ты летела кувырком?!

Бонни возмутилась:

— Ты же здесь сорок лет! Неужели тебе не хочется вернуться домой?

— Часть меня хочет. Я потеряла родителей, которые, наверно, уже скончались. Что, если все, кого я знала, мертвы? И буду ли я пятнадцатилетней, когда вернусь домой? Или мне будет за пятьдесят? — Шайло повернулась лицом к улице, по которой прошли двое полицейских, покачивая дубинками на тонких ремешках. — А другая моя часть хочет остаться здесь. Ты не поверишь, но я действительно привыкла.

Бонни положила руку ей на плечо.

— Ты права. Я не поверю. Тем более что отлично вижу, как ты плачешь.

Шайло отвернулась. Лицо ее пылало.

— Жить в другом мире — это вовсе не пикник! — Она тяжело вздохнула. — Понимаешь, мой отец все время скрывался, всегда от кого-то прятался. Мы исколесили всю Англию. Я это ненавидела. Как-то я подслушала разговор родителей и поняла, что они убегают, оберегая меня. — Девочка всхлипнула. — Я молилась, чтобы Бог забрал меня куда-нибудь, где меня никто не сможет найти, чтобы Он объяснил мне, как остановить того, кто нас преследует. — Вытерев слезы, она смущенно улыбнулась. — Вот вроде и исполнились мои пожелания.

— Но почему вас преследовали?

Шайло снова вздохнула:

— Ну… я другая.

— Другая? В каком смысле?

— Ты не поймешь.

— Я? Не пойму, что значит «другая»? — Бонни рассмеялась. — Послушай, сестренка. Я годами прячу драконьи крылья в рюкзак. Уж я-то знаю, что значит «другая».

Шайло опустила голову.

— Я догадываюсь, что дети смеются над твоим чешуйчатым лицом. Это, должно быть, ужасно.

У Бонни по спине пробежали мурашки, однако она спокойно сказала:

— Ну конечно…

Мимо опять прошли два полисмена в сопровождении человека с ведром. Тот взглянул на Бонни и отвел взгляд.

Бонни от удивления открыла рот.

— В чем дело? — спросила Шайло.

Бонни прошептала:

— Ты видишь того типа с ведром?

— А что с ним? — Шайло понизила голос.