— Алло, Иван, это я, Кристина!

— Кристя, что-нибудь случилось?

— Нет, со мной все в порядке. Просто… я хотела сказать: если можешь — приезжай. Прямо сейчас. Я не могу без тебя. Я, наверное, выгляжу в твоих глазах круглой идиоткой. Звоню посреди ночи, предлагаю невесть чего. Да, наверное, я зря позвонила. Извини. Пожалуйста, извини.

— Что ты, все в порядке. Я сейчас же выезжаю. Полчасика еще продержишься? А то мне машину долго прогревать.

— Конечно, продержусь, но, может быть, все же не стоит? Мне так неудобно…

— Все нормально. Я уже одной рукой влез в рубашку, секунд через пятьдесят буду одет полностью. Жди!

И в трубке раздались гудки отбоя.

Ну вот. И зачем она все это затеяла? Лесничий наверняка решил, что случилось что-то серьезное, о чем она не хочет говорить по телефону. А все куда как проще и банальнее: она просто не может пережить эту ночь в одиночестве. Не из-за каких-то конкретных событий, а просто так получилось.

Полчаса до встречи с Лесничим пролетели как один короткий миг. Кристина даже толком не успела одеться. Накинула какое-то домашнее вязаное платье, да и все. Даже волосы не расчесала, хотя и собиралась. Она нервничала, места себе не находила, пытаясь представить, как произойдет встреча, но когда в двери зазвенел замок, и Иван открыл дверь своим комплектом ключей (она так и не собралась сказать ему, чтобы он отдал их обратно), Кристина просто подошла к своему дорогому ночному гостю, уткнулась лицом в куртку-дубленку, пахнущую морозным воздухом и бензином, да так и осталась стоять, не сказав ни слова.

Что происходило потом — Кристина вспоминала не раз, да так и не могла вспомнить до конца. Каждый раз всплывали все новые и новые подробности их безумной встречи, так что она даже начала сомневаться: а не выдумала ли все это? Вязаное платье лежало на полу в одной охапке с джинсами и колючим шерстяным свитером, а их хозяева все никак не могли оторваться друг от друга. Они оба так ждали этого момента, маскируясь за масками отстраненного безразличия, что теперь просто выплескивали, изливали извне все то, что накопилось за время добровольной разлуки. И отчего-то быстро устали, сникли, не имея сил ни на то, чтобы все продолжить, ни на то, чтобы завершить. Короткие моменты забвения, обрывочного сна, объятья, страстные ласки и нежные поцелуи сквозь забытье. Выспаться не удалось ни одному из них, хотя встали они почти что в полдень, тогда, когда за окном уже вовсю сияло ослепительное зимнее солнце, предвещавшее трескучие морозы и помороженные носы.

Пока пили на кухне вечный кофе, щедро сдобренный сливочным мороженым, ни он, ни она не произнесли ни слова. Все было понятно и так. Они не могут жить друг без друга. И эта сумасшедшая ночь — лучшее тому подтверждение, если кто-то в этом и сомневался. Они — две половинки. Может быть, далеко не идеально подходящие, не во всем совпадающие, но половинки.

После завтрака Иван уехал куда-то по своим делам. Он не стал говорить, куда, а Кристина его и не спрашивала. Это им ни к чему. Потому что в этом странном союзе обнаружилась одна тонкость: если эти двое имеют хоть малейшую возможность быть вместе, они вместе. А если они порознь — значит, есть дела, которые требуют обязательного участия. Так зачем спрашивать, что это за дела, и как долго они продлятся. Это все уже вторично и неинтересно.

После его ухода Кристина занялась набросками. В принципе, коллекция, вернее сказать, пробная коллекция, была уже почти совсем готова, но ей все казалось, что нет какой-то изюминки, завершающего штриха, гвоздя программы — да как угодно назови, суть не изменится! Хотя каждая модель была по-своему оригинальна и неповторима, в целом вся подборка навевала на мысль о вариациях на заданную тему, а не о свободном полете фантазии. Требовалось что-то весьма стильное и раскованное, чтобы перебить эту неудачную ассоциацию.