— А когда это было?

— Да уж неделя прошла, не меньше.

— Значит, это были вы.

— Вы сильно на меня сердитесь?

— Да нет, что вы. Наоборот, мне тогда легче стало. Словно хороший друг руку протянул. Я вдруг ощутила, что я не одна, что Фредди не сможет меня сломать.

— Фредди — это та сволочь, которую сейчас из канала не выкуришь?

— Да, мы с девчонками его так прозвали. Злодей киношный. Да и голос у него соответствующий. Хотя сегодня я впервые по-настоящему испугалась.

— А что случилось? В канале ведь вроде бы относительно спокойно.

— Фредди знает, где я живу, по крайней мере район. И сегодня он приехал к Теремку, совсем как вы, вызвал меня на улицу, а когда я села к нему в машину — испугал до полусмерти.

— Поэтому у вас куртка испачкана?

— Да, пришлось из машины выпрыгивать. Хорошо хоть скорость была небольшая. А куртку придется в химчистку отдавать.

— Ничего себе! А откуда ему известно о вас?

— В том-то и дело, что не знаю. Мы с двести сорок восьмой думаем, что он был на семинаре, который мы несколько месяцев назад проводили для новых корреспондентов. Рассказывали про правила общения в эфире и отвечали на вопросы. Там нас представили им и по именам, и по позывным. Но адрес мой я никому не давала. И про то, что живу в Новогиреево, тоже не говорила.

— И почему он на вас накинулся, тоже ничего придумать не можете?

— Нет. Я уже и так, и сяк вертела. Никого я вроде бы не обижала, никому в канале в помощи не отказывала. Не знаю я, почему он так себя ведет. Ведь он еще и к двести сорок восьмой пристает.

— А двести сорок восьмую случаем не Леной зовут?

— Леной. Вот видите, даже вы уже это знаете.

— И что вы собираетесь делать?

— Пока не знаю. Но то, что я в ближайшие три дня на улицу носа не высуну, это факт. Я вообще не в курсе, как мне теперь на работу ездить. И совсем не знаю, что обычно делают в люди в таких случаях. Ленка, вон, предлагает электрошок купить, или газовые баллончики на худой конец. А мне почему-то кажется, что это не поможет. Совершенно не представляю себя на осадном положении.

— Но бросать дело на самотек тоже не следует.

— И что мне делать? Пойти тренироваться в карате? Получить разрешение на оружие? Превратить дом в крепость? Я ведь до сих пор не знаю, как Фредди выглядит! Он может стоять ко мне вплотную, а я этого даже не пойму. Мне кажется, он просто наслаждается моим страхом. А я перед ним, как на ладони. Он про меня знает практически все, даже то, где я живу, и как меня зовут, а я о нем только то, что он — мужчина, умеющий водить машину и обращаться с рацией. Еще немножко, и я просто сойду с ума. Я ведь даже не могу уйти с этой работы, потому что это ничего не изменит!

— А вы больше не хотите работать в Спасении?

— Хочу. И мне здесь нравится. Но Фредди пытается превратить меня в параноика, и еще чуть-чуть — ему это удастся. Господи, за что мне все это!

— Не волнуйтесь вы так из-за этого больного. Сейчас приедете домой, расскажете обо всем мужу…

— Я не замужем.

— Тогда другу.

— Я живу одна.

— Простите, совсем одна?

— Да, совсем одна.

— Тогда простите за некоторую наглость, но я предполагаю, что вам сегодня одной оставаться не следует. Вы сейчас не в том состоянии, чтобы позаботиться о себе самостоятельно. Так что если нет возражений, я бы предложил вам отправиться ко мне.