– Ну как ты? – так сочувственно и добросердечно взглянула на Лародель, что девушка не выдержала.

Все невысказанное и невыплаканное, что так давно копилось в ее сердце, горьким потоком разом хлынуло наружу и ей самой показалось, что в душе прорвало какую-то невидимую плотину. И слова и слезы рвались наружу с такой силой, словно торопились всё наверстать за те дни и недели, которые она держала их взаперти.

– Поплачь, поплачь, легче будет, – мягко приговаривала женщина, прижимая к себе девичью головку и гладя мозолистой рукой роскошные золотистые локоны.

Вуаль давно исчезла куда-то, да Лародель и не вспоминала про нее, интуитивно чувствуя, что эта женщина не дернется брезгливо при виде ее изуродованного лица. Ее парадные портреты, висевшие в королевской галерее и копии с них, продаваемые в художественных лавках, изображали принцессу такой, какой она была год назад.

За пару недель до несостоявшейся свадьбы.

Про несчастный случай на прогулке, когда ее конь внезапно понес, и принцесса вылетела из седла на крутом повороте горной тропинки, слышали многие. Слишком долго тогда ее искали и слишком много лекарей и знахарей всех рангов призвали во дворец.

Но лишь несколько человек знало, что лекари, вернув принцессу почти с того света, так и не смогли убрать с лица страшные шрамы. И восстановить объеденную зверьками часть переломанной ноги.

Сначала она верила, что герцог Дейризи, ее нареченный жених, с которым ее обручили почти сразу после рождения, испытывает к ней те же чувства, что и до катастрофы. Пока повязки не сняли с ее лица, он целыми днями сидел возле кровати, приносил огромные букеты и смешные безделушки. Рассказывал сказки, сплетни и даже пел.

Но после того как увидал ее тщательно загримированные шрамы, побледнел и сник. А вскоре уехал по важным делам в свой замок и не возвращался долгих три недели.

Потом все же вернулся и заявил, что любит ее по-прежнему, и когда видит ее прекрасные синие глаза, то не замечает никаких шрамов. И мечтает немедленно соединить с ней свою жизнь. Только… было что-то такое в его интонациях, что заставило ее насторожиться. Она категорически отказалась от немедленной свадьбы, мотивируя это неокрепшим здоровьем. А позже поняла, что он лжет. Когда стала замечать, как жених отводит взгляд, разговаривая с нею, как много времени стал уделять неведомым важным делам.

Лародель проводила все дни за серьезными книгами, танцы и прогулки теперь были не для нее, а любовные романы раздражали и вызывали слезы. Так же как и многое другое. И постепенно принцесса начала постигать глубинный смысл прочитанных книг, находить в изучении политических интриг и перипетий моральное удовольствие. Слова и действия тех, кого она знала с детства, словно стали прозрачными и из них выглянуло истинное значение.

Она откладывала свадьбу ещё не раз, пока обозленный жених не намекнул, что в неё теперь намного труднее влюбиться, чем раньше и потому она зря тянет время. Она ответила насмешкой, и он рассвирепел. Внезапно схватил невесту на руки, швырнул на диван и, навалившись на нее всем весом, сунул руку под юбки. И вдруг побледнел, как от укуса змеи, вскочил и опрометью бросился из комнаты. Только вечером, когда служанки переодевали ее ко сну, принцесса поняла, в чем дело. Заметив мельком скользнувшую по губам горничной гримаску отвращения, когда та задела рукой ее изуродованную ногу.

Утром герцог был необычайно мил и виновато опускал глаза, прося прощения за вчерашнюю выходку. И клялся подождать столько, сколько будет угодно ей.

Он был так обходителен и скромен после этого случая, что принцесса через несколько дней почувствовала себя виноватой. И однажды, по обыкновению сидя после обеда у окна с книгой, вдруг сообразила, что действительно, зря тянет время.