В общем и целом лето выдалось утомительное, но спокойное. Мы были здоровы, у Нильса наступил период затишья, безо всяких там колик и воспалений, и он крепко спал по ночам, Дезире не нужно было ездить на работу, а на дворе стояло лето. За все это время припоминаю лишь один раз, когда она по-настоящему рассердилась. Два конезаводчика, приехавшие за сеном, вкатили к нам во двор на своем темно-синем «БМВ», как раз когда она выходила из коровника.

Посмотрев сквозь нее, они спросили:

— Что, никого нет дома?

— Как это, я дома, — удивленно ответила она.

— Ну да-а, ну а кто-нибудь из хозяев?

— Я и есть одна из хозяев.

— Ну да-а, ну а кто-нибудь, кто тут работает?

Тут она начала заводиться:

— Я тут работаю! Я только что после дойки!

— Ну да-а, ну а… кто-нибудь из мужиков! — наконец пробормотали они.

Пусть еще спасибо скажут, что живы остались. У нее ведь, между прочим, были вилы в руках.

35. Дезире

Временами мне казалось, что я с ума сойду, если мне не удастся хотя бы пару часов — всего пару часов — побыть одной!

Местные бабы уверяли, что, рожая двоих подряд, экономишь кучу времени и сил: дети могут вместе играть, придумывать общие развлечения, — конечно, первое время придется нелегко, зато отстрелялся сразу, и все. Многие из них заранее знали, что будет трудно, и все же добровольно на это пошли, хотя, если б я знала, чего это стоит, Нильса бы вообще на свете не было.

Хорошо, что не знала!

Да хотя бы куда-то с ними пойти. Ходить самостоятельно они долго не могли, так что Нильса приходилось усаживать в старую прогулочную коляску, а Арвида — на подножку для второго ребенка. Думаю, проще было управлять четверкой необъезженных лошадей, чем такой коляской. Арвид вертелся и раскачивался, то и дело норовя украдкой ущипнуть Нильса. Нильс все время пытался сесть, выскальзывая из спального мешка. А какое невероятное количество памперсов прошло через наш дом! К концу лета Арвид уже почти перестал пользоваться памперсами, но время от времени у него еще случались рецидивы. Однажды я нарядила его в новехонький комбинезончик, а он забылся, и произошла маленькая неприятность. Когда я это обнаружила, он немного смутился, но имел нахальство утверждать, что это Нильс наделал в его штаны!

Больше всего угнетало то, что невозможно было расслабиться. Приходилось каждую минуту за ними следить. Если они затихали, это значило лишь то, что они что-то затевают. Мне даже приходилось брать их с собой в туалет, если они не спали, пока кровожадные настроения Арвида не поутихли.

Зато Бенни на этот счет особо не напрягался. Как-то раз я пошла в коровник за молоком, а когда вернулась на кухню, он сидел, с головой погрузившись в газету, пока Арвид елозил животом по столу и ел сахарный песок из сахарницы столовой ложкой. Нильс же тем временем лежал под столом и мирно грыз электрический провод своими острыми, как шило, молочными зубками, которыми недавно обзавелся… Когда я стала его отчитывать, Бенни только ухмыльнулся, посоветовав мне расслабиться, и завел очередную историю про соседского фермера, который поехал кататься на велосипеде с одним из своих многочисленных чад в детском сиденье, пристегнутом к корзине для продуктов.