И это относится не только к людям с мировым именем, но и к рядовым, обыкновенным, безвестным. Девочкой Таней, ушедшей на заре жизни из родительского дома в общежитие, уехавшей потом на работу в деревню, тоже руководили великие цели.

Великие цели бывают у невеликих людей. И когда человек идет к их достижению, он неизбежно отрекается от многих благ, не говоря уже об удобствах, но жертвы в этом не видит. И окружающие часто говорят об отречении, а он напротив испытывает всю полноту жизни. Для него отречением было бы отречение от избранной цели.

Для Альберта Швейцера самой большой трагедией в жизни было бы отречение от Африки. Для женщины-врача — отречение от людей, которым она всю жизнь помогала, уменьшая боль, страдания.

Глава 5. Совместимы ли социализм и альтруизм!

Иногда общие положения становятся банальностью. Иногда они не могут стать банальностью из-за их трагического подтекста.

Стало общим соображением, что в наш «термоядерный» век, как никогда, необходимо взаимопонимание и доверие между людьми различных вероисповеданий, политических взглядов, национальных традиций. Это нужно не только для роскоши человеческого общения, но и во имя сохранения на земле самой жизни. И ©то не может стать банальностью, потому что имеет непосредственное отношение к судьбе сегодняшних и завтрашних поколений, к участи человечества.

Сейчас стало общепризнанным открытие человечества как организма, в котором ошеломляющее разнообразие существует в не менее ошеломляющем единстве.

Но когда-то это было действительно открытием. Это было открытием в век великих географических путешествий. Из рассказов путешественников люди узнавали вещи не менее странные, чем те, что мы узнаем сегодня из повествований фантастов. Этими новостями шумели рынки и улицы европейских городов: достоверное соединялось с игрой воображения, точно увиденное с баснословным и легендарным.

Раскроем сегодня на излете двадцатого столетия «Опыты» Монтеня, написанные в шестнадцатом веке. Монтень рассказывает о людях, становившихся волками и кобылами и потом опять возвращавшихся в человеческий образ, о людях без рта, питающихся лишь запахами, о людях, которые воюют только в воде, метко стреляя из лука, о стране, где у евнухов, охраняющих женщин, отрезают носы и губы, чтобы их не полюбили, он рассказывает о том, что люди иногда опускаются с Луны и возвращаются потом туда же… Его «Опыты» насыщены диковинными существами, обычаями, воззрениями. А за этой экзотикой — большая добрая мысль: надо суметь понять и полюбить даже людей без рта, питающихся запахами, и не уничтожать на суше тех, кто воюет хорошо лишь в воде.

Монтень жил в веке беспокойном и жестоком, в веке фанатизма и раздора — в веке Варфоломеевской ночи.

И когда современник Варфоломеевской ночи убеждает читателя, что человек должен понимать даже фантастические существа, это утверждение содержало в себе: Человек должен понимать Человека, что бы их ни отличало. Католик — гугенота, верующий — атеиста, француз — испанца, король — сапожника. Без понимания человека человеком жизнь делается повестью, рассказанной дураком.

В наши дни без понимания человека человеком жизнь может перестать быть жизнью.

Понимание невозможно без непредвзятости, добросовестности, более того, без труда души.

Но понимание невозможно и без чистосердечия и искренности. Для понимания не нужно утаивать непонимание.

В ноябрьском номере журнала «Америка» за 1982 год было рассказано о молодых американцах, которые в добровольной общественной деятельности, в основном в работе с детьми, обрели смысл жизни.