Нужно было еще многое успеть.

* * *

– Почему он вообще не в больнице? – спросила Ася.

Она подтянула колени к груди, обхватила их руками и поставила босые пятки на нагретое солнцем сиденье автомобиля.

За окном машины уже вечерело. Конечно, было еще светло – июнь все-таки, солнце не сядет раньше одиннадцати. Но лучи его были уже мягкими, нежаркими, отливали оранжево-розовым в окнах многоэтажек. Длинные белые многоподъездные дома словно грелись в остывающих солнечных лучах. Разнокалиберные автомобили, которыми был запружен проспект, то и дело сворачивали во дворы – добропорядочные семьянины возвращались домой с работы.

Скука.

– М-м? Почему он дома, а не в больнице, если ему совсем плохо? – повторила Ася и обернулась к отцу.

Тот ловко выкрутил руль, перестраиваясь в другой ряд, и посмотрел на нее поверх модных солнечных – очков.

– Потому что мамуля – твоя бабушка – считает, что если у него и есть шанс выжить, то только дома, в обществе любимой семьи. Спорное утверждение, конечно. Но твоя бабушка – упорная, как пионер-герой, и готова превратить собственную спальню в больничную палату, перетащив половину персонала санатория к себе домой, если ей уж взбрело в голову, что это лучшая идея.

Ася задумчиво потерла пальцами царапину на коленке. Отросшая русая челка свесилась со лба прямо на глаза.

– Думаешь, он поправится? Дедушка?..

Отец дернул плечами, снова выкрутил руль, обругав походя какого-то подрезавшего его лихача.

– Откуда мне знать, я же не врач… Наш непревзойденный эскулап Новиков говорит, что шансов мало.

– Тебе его совсем не жаль? – хмуро спросила Ася, все так же разглядывая собственную коленку.

– Что? – вскинулся отец и провел растопыренной пятерней по темным волосам, топорщившимся на макушке.

Ася знала: он всегда так делает, когда говорит не то, что думает.

– Нет, что ты несешь! Конечно, мне его жаль, это же мой отец.

– Ой, да ладно! – хмыкнула Ася. – Я никому не скажу.

Отец снова обернулся к ней, уголки его длинного рта слегка дрогнули в усмешке:

– Аська, ты уже слишком взрослая, чтобы нести без разбору все, что в голову взбредет. Учти это, когда мы будем у деда, ладно?

– Ладно, – бросила Ася.

– И сядь нормально: впереди гаишник, – добавил отец, снова отворачиваясь к дороге.

Автомобиль свернул с проспекта в один из переулков и притормозил у аптеки.

Ася хорошо знала это место.

После развода родителей она осталась жить с матерью, но той по работе часто приходилось отбывать в длительные командировки. И тогда Ася отправлялась «погостить» к отцу. Отец же, работа которого была связана с разъездами по Москве, часто таскал ее за собой.

Почему бы ему было просто не оставить ее в своей квартире – Ася не понимала. Подозревала, что тому просто скучно колесить целый день туда-сюда в одиночестве и возит он ее за собой вместо радио, чтобы было с кем потрепаться по дороге.

В последние годы, после того, как прогорел очередной сверхгениальный изобретенный отцом бизнес, дед пристроил его по знакомству в главный офис большой сети московских аптек – заниматься поставками медицинских препаратов. По долгу новой службы отцу нужно было развозить по аптекам коробки с лекарствами, сверять накладные, отслеживать: имеется ли необходимое количество лекарств на складе.

Честно сказать, Ася удивлялась, как отец при своей безалаберности и несобранности умудрялся с этим управляться. Случалось, он срывался посреди ночи, вспомнив вдруг, что оставил где-то документы, или не распорядился, чтобы со склада отгрузили еще две коробки одноразовых шприцов, или попросту забыл одну из коробок в багажнике машины.